"Стив Эриксон. Амнезиаскоп" - читать интересную книгу автора

- Нет.
На самом деле мне не показалось, что сон был конкретно о ней или даже о
нас. Но мысль, с которой я проснулся, которую вынес из сна, была не о том,
что сон стер из моей жизни прошлое, а о том, что во сне я притворился, будто
возмущен ревностью и горем Вив, и таким образом вырвался из номера и из
казино и спасся. Другими словами, моя ложь не обрекла Вив и мою мать на
смерть, о нет, все было намного сложнее: правда не только не спасла бы их, а
уничтожила бы и меня, погребла бы вместе с ними. Лежа в постели, я взял Вив
за волосы и пригнул к себе. Я проскользнул между ее губами в те края, где
совести меня не догнать. Я был уверен, что если бы утром, когда я проснулся,
она лежала бы там, у меня между ног, охватив меня ртом, мне не приснился бы
этот сон; она бы высосала из меня все вероломство, которое излилось бы из
меня вместе со всем остальным. За это теперь ей пришлось сосать сильнее,
гладить меня так, чтобы я вспыхнул от желания, но позже я все еще чувствовал
крохотную капельку совести, оставшуюся во мне, как заблудившуюся раковую
клетку, оставленную в теле после операции.
- Но ты не должен отвечать, - говорит Вентура вечером, когда я
рассказываю ему сон, - за то, что ты мог бы сделать.
- Я собирался пойти купаться с незнакомкой, - возражаю я. - Я собирался
раздеться и залезть с ней в бассейн.
- Ты не должен отвечать за то, что собирался сделать. Ты отвечаешь
только за то, что делаешь.
Мы едем по Фаунтэн-авеню, по голубому коридору из кипарисов,
прогибающихся под комками мокрого пепла; башенки и небоскребы к северу от
нас стоят в ночи без света. Воздух наполнен странным запахом, недавно
наводнившим город, - это не обычный запах сандала и гашиша, а иной запах,
который я не могу определить. Мы киваем друг другу, как иногда любим делать,
на различные достопримечательности - места, где кончали с собой знаменитости
и разворачивались старые голливудские любовные романы, словно мы туристы, -
а мы, как и все в Лос-Анджелесе, и есть туристы. Иногда мы даже придумываем
новые истории, хотя, как знать, может, они и не придуманы; в Лос-Анджелесе
ты можешь полагать, будто придумываешь историю, а на самом деле это она
придумывает тебя. Через какое-то время, глядя на темные башни и размышляя о
снах и землетрясениях, Вентура добавляет:
- Да, странно будет вот так разъезжать, когда у нас в душах будет
мертвый город.
- У нас в душах и так уже мертвый город, - отвечаю я. Те из нас, кто
еще не покинул Лос-Анджелес, знают, что все вы за его пределами смеетесь над
нами. Те из нас, кто все еще здесь - миллион человек, полмиллиона, сто
тысяч, никто не в курсе сколько, - уже разъезжают, храня в себе мертвые
улицы и мертвые переулки, мертвые здания, мертвые окна и мертвые сточные
канавы, мертвые перекрестки и мертвые магазины - не нынешний труп города, а
мертвый город будущего. Мы уже видели смерть Лос-Анджелеса, так же как
население Помпеи видело, как их смерть поднимается в небо с дымом Везувия
задолго до того, как он извергся. И когда носишь внутри мертвый город, он
либо делает тебя таким же мертвецом, либо будоражит тебя, оживляя, как
никогда, в окружении ландшафта, из кожи вон лезущего, чтобы почувствовать
дыхание кого-то или чего-то живого... В дни сразу после Землетрясения...
Бродить от одного многоквартирного здания к другому, минуя красные крестики
на дверях зданий, предназначенных на слом. Рядом с пляжем старое огромное