"Владимир Ераносян. Телевидение умерло, когда явился СУФЛЕР " - читать интересную книгу автора

мне было приятно. К тому же, поговаривали, что Доренко не просто увлекся
даосизмом, а реально превратился в китайца и пиарит в радиоэфире РСН
какие-то тибетские амулеты, а чтобы ему никто не мешал их пиарить - он
сделал кадровую рокировку. Это уже был не тот Доренко. Надобность в том
Доренко давно отпала.
Политтехнологи из Администрации не собирались реанимировать коршуна.
Как изрек Виктор Гюго: вылечив подбитое крыло коршуна, становишься
ответственным за его когти... Они просто подкармливали подбитую птицу,
требуя взамен самую малость - верноподданичество. Ничего кроме него, ведь
подобострастие в исполнении Доренко выглядело бы лицемерием (этим словом в
конце 90-х он "убил" Лужкова).
Доренко дали долю. То же сделали с Александром Любимовым и другими.
Как? О, это раньше кремлевские пиарщики были слепыми котятами. Они многому
научились.
Сперва выстругали эталон, похожий на профиль небритого гео-стратега
Леонтьева, а потом стали всех по нему мерить. Гео-стратег Леонтьев в свою
очередь был уверен, что теперь он телекиллер "1. Однако... Спровоцировать
кого-то каверзным вопросом, а потом не дать на него ответить, бесцеремонно
перебив - такова была драматургия нового психолингвистического дискурса .
Жанр естественным путем сузился до рамок зловещего монолога с вставками
исторических хроник и заставками небритого профиля.
Доренко в былые годы исполнял свои (правда, частные) заказы куда
брутальнее, не смотря на отсутствие недельной щетины. Но теперь он немного
устал (не боялся же) и наелся (не проголодался же). А что еще нужно звезде,
чтобы достойно встретить старость...
Хотя... Разве может человек остановиться!? Разве может журналист
остепениться... Его награда - слава. Ее приходится пестовать, и она почти
никогда не спускается сверху. Иногда слава приходит снизу, часто слева, то
есть с запада. Реже - с востока. С севера и юга она почти не является. Она
всегда желанна, и всегда скоротечна. Она утекает сквозь пальцы и
расщепляется на молекулы. Испаряется словно дым и крошится как песок. Слава
не есть популярность. Ее готовы принять в ущерб здоровью и рискуя самой
жизнью. Но долговечной она бывает лишь для тех, кто ей пренебрегает. Только
такие получают славу сверху. Не с того верху, который находится в столицах
государств, а с того, что пребывает на небесах...
Мне стукнуло сорок. Гюго утверждал, что именно сорок - это старость
юности, а пятьдесят - юность старости. Мне нравилась такая трактовка. Я пока
не перешел в десятилетний интервал зрелости, и мне многого еще хотелось. Мое
честолюбие удваивало мою природную активность. Моей пассионарности нужен был
выход. Моей отдушиной было творчество. Моей наградой могло быть только
признание... Да, признание моего призвания.
Симптомы звездной болезни таковы: ты ждешь к себе особого отношения
даже от парковщика, ты уверен в своей неотразимости даже, если постарел, ты
сторонишься плебеев и в итоге теряешь друзей.
Все вышеперечисленное присутствовало во мне. И это замечали все, кроме
больного. Мой друг и партнер по теле-бизнесу Миша Зеленгольц говорил мне об
этом, но я его не слушал, и он прекратил меня увещевать, ведь я был вроде
как звездой, а он моим импресарио. К тому же, чего слушать человека, который
не выпускает из рук бытолочку с оксибутиратом
После того, как меня задвинули на неопределенное время с модного