"Асар Эппель. Гангутский рубль " - читать интересную книгу автора

спать на газете (с него шерсть лезет), а газета будет лежать на известном
уже нам диване. За столом будет сидеть и тетя Нюра, которая работает на
"Светлане" - мы о ней говорили. К чаю будет пирог с саго (или сагой - не
знаю как. Саго это - привычная для Питера крупа, в Москве совершенно
неизвестная).
Приготовленная для пирога с измельченными крутыми яйцами, она похожа на
крупную икру, полупрозрачную, но не икряного, а мутновато-молочного цвета,
точь-в-точь бурмицкий жемчуг эпохи вышеназванного самодержца Петра Великого.
Как такой замечательный опрятный и горячий пирог можно изготовить на
коммунальной кухне, где ходит с чайником полоумный Павлюк, где безучастный и
объективный к порядкам в нашем отечестве появляется Лев Маркович или его
жена Куна Фадеевна, куда приходит с погулянки Павлюков сын Витька, куда
пробирается наш кот, чтобы украсть что-нибудь из-под кастрюльной крышки,
прикрученной к кастрюльным ушам веревками в предвидении его покраж, где на
высоком табурете всегда сидит туберкулезная Марья Васильевна и сплевывает
мокроту в медицинскую баночку?
Да-да! Объясните мне, как может на такой кухне совершиться пышный,
горячий, мягкий, красивый пирог с саго - прямоугольный по форме противня, с
диагональными перекрестьями из теста, меж которых виднеется перламутровая
саговая начинка с желтенькими вкраплениями накрошенного вкрутую яйца.
"Надо же! - скажет как бы между прочим Валентина Петровна, на колени
которой переберется спать кот (это перед непогодой!). - Такие деньги
получила, а за тот-то, первый, всего двадцать пять!" И, словно без
сожаления, но мирясь с судьбой, печально усмехнется.
"Тот, Валя, ты подарила и помалкивай теперь. И не намекай", - заметит
теща.
Однако я-то понимал, что намеков Валентины Петровны мне уже не избежать
никогда.
А Валентина Петровна, между прочим, стала на этот раз обладательницей
целых сорока рублей, которые я получил от Александра А., сведя после
мучительных раздумий возможную сумму расчетов с ним к этой цифре.
Получив такие большие деньги, она, по рассказам, преобразилась. Купила
новую шляпку, стала на другой манер подкрашивать губы, совсем на чуть-чуть
раздалась в бедрах, а музыкальный аккомпанемент, осуществляемый ею в
каком-то детском танцевальном кружке, стал эмоциональнее, и детские танцы
исполнились новой надежды. Я забыл подать, что она, будучи самоучкой, играла
по слуху, зарабатывая таким образом на жизнь. Причем играла что угодно.
Музыкально и качественно.
Кот наш, когда она приходила в гости к теще, от своей беготни и прыжков
балдел, тяжело дашал и, конечно, будучи мужчиной хотя и бывшим, обязательно
валил ее на диван.
И все-таки о потерях на первом Гангутском рубле она нет-нет и
вспоминала.
А я нет-нет приходил в ужас от того, в какую нравственную мышеловку
попал, и из рук ее, сведенных кольцом, не выпрыгну, ибо мне представлялось,
что, находясь в сладостном возбуждении от своих финансовых удач, она
когда-нибудь разговорится с человеком сведущим... А редкостный этот рубль (я
ведь уже знал, что он очень редкий) наверняка вздорожал невероятно.
И что тогда?
Но все покамест происходило вот как.