"Пер Улов Энквист. Пятая зима магнетизера " - читать интересную книгу автора

почти невидимый из пещеры: огонь, жаркий, манящий огонь. Защита от холода,
защита от мрака. Он подмигивал пещере своим разгорающимся оком дружелюбно,
насмешливо, словно его полыхающий световой сигнал был вестником самой жизни.
С неподвижным лицом, почти свесившись над пропастью, наблюдал Мейснер эту
сцену: как встретились и слились воедино мрак и огонь.
Веревкой его не связали, но в недрах усталости и сна его связывала
боль, он застонал.
Огнем его уже пытали, а теперь они вновь отделились от черных стен
пещеры и начали его бить. Ожоги покрывали все его тело, но больше всего
болели плечи. Спина саднила тоже, и ему казалось, окинув взглядом его лицо,
они засмеялись и сказали: "Теперь ты узнал, вызыватель дождя, теперь ты
узнал, каково под огненным дождем". Он бормотал, пытаясь объяснить, что он
сделал это не ради себя, а ради них, но они не поверили. Они снова стали его
бить. "Деньги! - требовали они. - Деньги, которые мы добывали в поте лица
для своих детей, а ты отобрал и пропил в бардаке! Ах ты, чертов сын, -
говорили они. - Захотел помериться силами с самим Господом Богом!"
Потом все фигуры слились в одну; и эта тощая фигура в черном схватила
его за волосы и, подтащив к отверстию пещеры, показала на ущелье, которое
стало вдруг прекрасной, плодородной долиной, распахнувшейся так широко, что
ему почудилось, будто он видит край земли.
- Вот что ты получил в удел, - шепнул человек в черном. - Вот что я
показал тебе когда-то. Когда ты был моложе.
Потом они вернулись, и под градом ударов он со стоном перевалился на
бок и тут на его ладонь капнула вода, и, дернувшись, он проснулся.
Была кромешная тьма. Спина болела, он продрог и понял, что идет дождь.
Сейчас ночь и полил дождь, вяло подумал он. Дождь поливает их. И тут он
подумал о тех, внизу, высунулся из пещеры, почувствовал затылком струи
ливня, попытался что-нибудь разглядеть, но не смог. Огонь внизу уже не
горел. Дождь затопил все звуки, весь жар.
Им тоже холодно, удовлетворенно подумал он. Огонь погас, они злятся, им
холодно. Он улыбнулся в потемках, спокойно, безмятежно, сознавая, что дождь
помогает ему, а им служит помехой. Потом он взял флягу и наполнил ее водой,
которая собралась в расселинах у входа в пещеру. Потом осторожно выпил: вода
была скверная, но все же вода. Потом он лежал, глядя в небо, которое лишь
угадывалось черным туманом где-то над дождем, и спокойно пил воду,
подставляя тело ровной завесе дождя.
К утру дождь перестал. Он зябнул, но жажда его больше не мучила. Косой
луч солнца ворвался в пещеру - сидя на спокойной, теплой, залитой солнцем
просеке, он безмятежно уснул. Если бы они пришли теперь, он бы их не
услышал. Но они не пришли. Проснувшись, он подумал об этом, но лишь
мимолетно, не встревожившись всерьез.
Он выглянул в отверстие и увидел, что часовой сидит на том же месте;
неутомимый сторожевой пес, косящийся на отверстие пещеры.
Они не сдадутся, подумал он. Теперь ни за что не сдадутся.
Отчет о следующей зиме вовсе не обязательно должен был начаться с
вышеописанных событий; это волна, которая вновь и вновь упорно обретает свою
форму, неизменную и определенную.
Так вот, эта волна начала подниматься поздней осенью 1793 года. Но
случиться это могло бы и в 1932 году.
На другой день в пещеру влетел голубь. Мейснер уже раньше обратил