"Пер Улов Энквист. Пятая зима магнетизера " - читать интересную книгу автора

стояли люди.
Никто из стоявших внизу не произнес ни слова. Все происходящее было
каким-то нереальным, похожим на сон.
Они унесли тело и больше уже не пытались взобраться наверх.
Он вполз обратно в свое убежище, понимая, что все пути перекрыты, и они
никогда не отступятся. Его звали Фридрих Мейснер, он родился сорок шесть лет
назад в Игнанце, и лицо его было таким изможденным и грязным, каким не было
уже много лет. Его глаза, которые одни называли жгучими, другие
пронзительными, а те, у кого не было столь развито чувство драматического, -
черными, теперь запали еще глубже обычного. А его скулы - то, на что люди
обращали внимание, прежде всего, то, что во всех протоколах именовалось
"особой приметой", то, за что в детстве товарищи прозвали его "монголом", -
его скулы, выступали резче, чем всегда. Это был исхудалый, изможденный,
загнанный в пещеру пленник с угрюмым взглядом, которого лишь с величайшей
натяжкой можно было соотнести с теми приметами, какие он привык считать
своими.
Париж, думал он иногда, меня должны были бы судить в Париже. Но не
здесь.
В последующие ночи он спал мертвым сном. Он был уже не в силах даже
делать вид, что бодрствует: если бы они взобрались на скалу сейчас, все было
бы кончено в течение пяти минут - разве только они захотели бы по кусочкам
поджаривать его на медленном огне, таким образом, растянув удовольствие на
часы, дни или недели.
Но преследователи тоже устали. Устали ждать и устали рисковать собой.
Сквозь пелену усталости он услышал снизу возбужденные крики; это было
так не похоже на ту затаенную тишину, к которой он уже привык, что в течение
нескольких мгновений он пытался встать и подойти к обрыву. Но он слишком
устал и быстро сдался. Крики через несколько минут прекратились, и стало
тихо, как прежде.
Они ждут, вяло думал он. Я не вышел, и теперь они ждут для верности.
Он уже привык, привык к мысли о смерти. Она казалась ему теперь не
реальной и страшной, а просто короткой мукой перед долгим покоем.
Короткая жгучая боль, думал он, огненная волна в глотке, словно
глотаешь спирт, а потом долгий, цепенящий покой.
Пещера была слуховой трубкой - но к нему не доносилось ни звука.
Последующее совершилось очень быстро и произошло всего через несколько
минут после того, как смолкли призывные крики.
Привалившись к скалистой стене, он не сводил глаз с отверстия пещеры,
но у него не было сил доползти до него. Мертвая тишина, думал он, а тело его
едва заметно раскачивалось взад и вперед. Мертвая тишина, мертвая тишина.
И вдруг откуда-то сверху метнулась черная тень, спрыгнула вниз на узкий
карниз у самого входа в пещеру, болтающаяся веревка, руки, сжимающие что-то
похожее на нож, смерть на широко расставленных ногах, пошатываясь, двинулась
к неподвижно сидящей фигуре. Несколько быстрых шагов вперед, тело,
опрокинувшееся без борьбы, а потом тяжелое дыхание в тишине, когда оба
замерли, глядя друг на друга.
У входа в пещеру болталась веревка, по которой охотник спустился к
пещере: крючок для беглеца, щупальца охотника.
И пещера опустела.
Он едва не умер и не ускользнул от них, но они не сдались. Они кормили