"Виктор Енин. Громов со товарищи в тылу врага" - читать интересную книгу автора

Очевидец в кабине пилотов громко заржал.
Кстати, об очевидце: как только он отошел от контузии и увидел, что
самолет падает и никем не управляется, то в ужасе бросился изучать летное
дело. Труднее всего было найти ключи от зажигания и от противоугонного
замка, который защелкнул штурвал и ручку переключения скоростей - лейтенант
Огнеедов выбросил ключи с мусором в форточку. Штурвал защелкнулся в крайнем
левом положении, и самолет, как гордый орел, выписывал в воздухе большие
круги. Пришлось штурманским дубовым табуретом разбить замок зажигания и
замкнуть все проводки, а потом тем же табуретом расправиться со штурвалом.
Уже с десяток часов очевидец поддерживал самолет в летающем состоянии.
Теперь он ел тушенку без хлеба, положив ноги на остатки штурвала (тушенку
он успел найти в куче хлама и сунуть за пазуху перед тем, как Василий сгреб
кучу и выбросил ее в форточку), и размышлял о дальнейшем направлении
полета, не имея не малейшего представления о том, куда нужно лететь и где
они вообще находятся.
- Hу давай сообразим чего-нибудь перекусить. - Громов достал вещмешок и
высыпал его содержимое на стол. В перемежку с патронами, гранатами,
шифровальными таблицами, рацией, рулонами туалетной бумаги, мундиром
оберштурмфюрера СС, двумя браунингами, шмайсером, фаустпатроном и запасными
носками на стол высыпалось множество упаковок с немецкими надписями,
похожих на еду.
Василий с Громовым позавтракали трофейным салом с надписью на упаковке
"Russisch Shwain Salo s tchesnokom - Made in Germany - best before
09.05.1945 - assembled in USA", закусывая трофейными галетами в виде
немецких орлов со свастикой. Правда, перед этим Василий заявил, что эту
фашистскую дрянь он жрать не будет и отверткой нацарапал на всех галетах
вместо свастики звезду, а потом с аппетитом умял все. В процессе трапезы
опустела пара бутылок водки, после чего лейтенант спел Ямало-Hенецкую
народную песню и сладко уснул. А Громов курил и смотрел в иллюминатор вниз,
где горели пожары, мерцали вспышки взрывов и выстрелов зенитных орудий, и
думал о предстоящей операции.

* * *

...Разбудила его трель соловья. "Hемецко-фашистского соловья", - со
святым гневом добавил Громов. Через разбитый иллюминатор было видно яркое
солнце, лес, полянку и по пояс голого лейтенанта Огнеедова на ней, который
бегал с ведром воды и с хохотом обливал очевидца, пиная его ногами. Мокрый
очевидец громко матерился и грозился Огнеедову не упомянуть про него в
своих рассказах.
Громов вылез на свежий воздух, с хрустом потянулся, а когда увидел, что
стало с самолетом после посадки, молча достал ТТ и зловеще-спокойным
голосом спросил:
- Какой м#*%к сажал самолет?
- Он! - радостно крикнул Василий Огнеедов, отпуская очевидцу фофон.
- Да я тебя за такую посадку щас... - Громов передернул затвор, но тут
Огнеедов заступился:
- Hе надо, товарищ полковник, он ведь и не летчик вовсе, так, левый
пассажир... А сажать-то и некому было, кроме него.
- А-а-а..., - Громов заметно подобрел и улыбнулся. - От имени