"М.Емцов, Е.Парнов. Только четыре дня" - читать интересную книгу автора

открытым верхом, оставляя на траве топкий след из опилок. Они пересекли двор
и вошли в домик, похожий на железнодорожную будку.
В небе плыли пышные, словно мыльная пена в лучшей московской
парикмахерской, облака, пахло соснами. Мягкий, чуть влажный ветер приятно
ласкал кожу. Второв подумал, что, пожалуй, не зря он сюда приехал, хоть
чистым воздухом подышит.
Во двор медленно въехала машина. Из кабины вышли мужчины и женщина и
принялись деловито выгружать картонки и свертки.
- Где лаборатория генетических структур? - спросил Второв.
Женщина выпрямилась, упершись ладонями в бока.
- Вон там. - Она мотнула головой в сторону башни из красного кирпича,
разделенной на пять этажей круглыми окнами. Прядь волос сорвалась со лба и
брызнула на лицо женщины. Получилась вуаль, из-под которой глядели усталые
карие глаза.
Второв вспомнил про письмо, которое ждало его дома, и заторопился.
"Нагородили черт знает чего... Перила черные, ступени желтые. Лифта,
конечно, не догадались сделать..."
Он попал в узкий изогнутый коридор.
"Стены белые, как в больнице... И пахнет как в больнице: йодом,
карболкой и хозяйственным мылом", - отметил он.
На третьем этаже за стеклянной дверью Второв увидел людей, сидевших в
удобно выгнутых пластмассовых креслах. Кто-то стоял у доски. Вероятно,
рассказывал. По стенам было развешено множество графиков. Второв всмотрелся
в листы ватмана.
"Усредненная формула миозина и разветвленная схема генетического кода".
Прочел название: "К вопросу о механизме обмена в мышечной клетке".
"Интересно. Значит, покойный академик и метаболизмом занимался. Очень
интересно".
Второв хотел было войти, но раздумал.
"Пусть их сидят семинарничают. Сначала с лабораторией нужно в общем
познакомиться..."
На четвертом этаже он отыскал кабинет Кузовкина. Около двери была
прикреплена табличка с надписью: "Кузовкин Аполлинарий Аристархович". И все.
Звание и заслуги не указаны, они общеизвестны. Только дата рождения и
смерти. Начало и конец двадцатого века. "Жаль! Все же он еще многое мог
сделать, шестьдесят три для ученого-экспериментатора - это не рубеж", -
вздохнул Второв.
Со смешанным чувством смущения и непонятного раздражения нажал ручку
двери. То ли движение его было слишком резким, то ли дверь была слабо
закрыта, но случилось неприятное. Раздался щелчок, дверь распахнулась, и
Второв влетел в комнату. Двое мужчин, стоявших возле письменного стола с
мензурками в руках, на миг застыли в изумлении. На развернутой газете лежала
крупно нарезанная колбаса, ломти белого и черного хлеба, коробка бычков в
томате. Здесь же приютилась узкогорлая колбочка с остатками прозрачной
жидкости. Пахло спиртом и табаком.
- Здравствуйте! - смущенно сказал Второв.
- Здравствуйте... - протянул брюнет.
- Здоровеньки булы! - подмигнул блондин с редкими прямыми волосами и
узким лицом.
Брюнет поставил недопитую мензурку на стол и вопросительно посмотрел на