"Михаил Емцев, Еремей Парнов. Сфера Шварцшильда" - читать интересную книгу автора

новое исследование. Оно мыслилось ему приблизительно так:
"Термодинамические особенности теплообмена с абсолютным излучателем". Хотя
порой ему казалось, что будущую работу следовало бы озаглавить так: "К
вопросу несохранения второго закона термодинамики. Сообщение первое.
Энтропийный парадокс".
Охотничий азарт охватил весь небольшой и довольно дружный коллектив
Анизателлы. Здесь меньше всего было тщеславия или других столь же
низменных побудительных причин. Просто люди, в основном молодые, усвоившие
в институте, что природа изучена уже в такой степени, что неожиданности
вряд ли возможны, вдруг лицом к лицу столкнулись с такой неожиданностью.
Сначала они растерялись. Кое у кого шевельнулась подсознательная мысль,
что лучше бы этого яйца не было вовсе. Раз факт нельзя объяснить, не лучше
ли сделать вид, что его вообще нет? Впрочем, если такая мысль и
шевельнулась, то ее сейчас же прогнали куда-то в черную нору подсознания.
Труднее было расправиться с привычной мыслью, что все главное и
фундаментальное давным-давно открыто.
Откуда появилась такая мысль, сказать довольно трудно. В институтах
меньше всего стремились к тому, чтобы воспитать самоуверенных и ни в чем
не сомневающихся специалистов. Но насыщенные до предела учебные программы
должны были в короткие сроки донести до студентов хотя бы самые общие
истины, и история науки постепенно превратилась в хронологию фактов, а не
в историю борьбы идей.
Вот и получилось, что люди покидали институтскую скамью с сознанием,
что все самое главное и интересное открыто уже до них.
Правда, поработав год-два в научном коллективе, они постепенно начинали
убеждаться, что дело обстоит совсем не так, как это им казалось, и в любой
узкой специальности предостаточно "белых пятен".
И вот теперь молодой коллектив Анизателлы увидел настоящий белый
материк. Все положительные и фундаментальные истины, все абсолютные и
непогрешимые законы, как жалкие стекляшки, разбились вдруг о берега этого
материка. И молодые исследователи растерялись. Лихорадочно и торопливо они
бросились изучать отдельные частности, исследовать внешние, лежащие на
поверхности, свойства. И ни у кого не было ни времени, ни достаточного
опыта, чтобы попытаться осмыслить явление.
Волна экспериментаторства захлестнула робкие ростки гипотезы. Первым
это понял Грот. Он отложил в сторону лабораторный журнал и вышел из
кабинета. По длинному, облицованному кремовым пластиком коридору он прошел
в лабораторию. Тяжелая дверь отворилась бесшумно, и никто не заметил, как
он вошел.
Валька и Коханов осторожно подтаскивали к висящему яйцу большую машину
для испытания на прочность. Яйцо оказалось как раз между пластинами.
- Ну, кажется, можно пускать? - спросил Валька.
- Давай! - махнул рукой Коханов.
Валька нажал кнопку пуска, и пластины начали медленно сближаться.
Коханов прильнул к окуляру, медленно наводя на фокус.
- Ну, что там у тебя? - спросил он Вальку. - Заело?
- Почему заело? Уже триста килограммов на квадратный сантиметр.
- Не может быть! Оно все еще висит, не касаясь пластины. Зазоры тысяча
триста сорок микрон.
- Так оно и останется! Ближе все равно не будет.