"Михаил Емцев, Еремей Парнов. Операция "Кашалот"" - читать интересную книгу автора

воду.
Несколько раз "Дежнев" промахивался. Контрольный звонок лишь слабо
всхлипывал, как испорченный телефон, когда судно проносило над кабелем.
- Стоп! Стоп! Давай задний! Малый, малый. Слышь? Сбавь обороты!
Лицо старпома побагровело, голос охрип, в нем появились влажные
надсадные ноты.
Борис Степанович метался по палубе, рассыпая забористую ругань. Увидев,
что у моториста заело рычаг, он бросился на помощь. Отпихнув незадачливого
малого, Борис Степанович крикнул и животом навалился на стальную штангу.
"Дежнев" резко сбавил обороты. Фрикционные муфты соединили кабельный
барабан с двигателем. Барабан дрогнул, заскрипел и завертелся: чем
быстрей, тем бесшумней.
- Порядочек! - удовлетворенно просипел Борис Степанович, вновь отключая
барабан.
Его налившееся от чрезмерного усилия кровью лицо постепенно начало
отходить, а на руках все явственней стала проступать венозная синева
татуировки.
- Вот так и держи, Витя, - сказал он, разгибая спину и все еще тяжело
посапывая.
Тут его недреманное око остановилось на манипуляторщиках. Одним из них
был как раз Гошка. От холода руки у него онемели, и он то и дело подносил
их ко рту, чтобы согреть дыханием. Подышит на левую руку и схватится ею за
рычаг, зато правую отправит на обогрев.
Гоша делает это бессознательно, не думая о разлапистых кошках, которые
бороздят грунт в поисках кабеля, но, поймав грозный взгляд второго
помощника, интуитивно понимает, что в чем-то сплоховал.
В эту минуту Гоша ожидал львиного рыка и гневной брани. Но вместо этого
Борис Степанович лишь потрепал его по плечу:
- Эх ты, салажонок, салажонок. Пройди в автоматический пункт,
отогрейся. Скажи там, чтоб тебя Писарев подменил, а я пока тут пошурую.
Наконец, кабель нащупали, и барабан заработал на полную мощность.
Заскрипели тали, и две шлюпки, точно поплавки, запрыгали среди злых
бурунов. Гоша сквозь стекло иллюминатора видел, как быстро и ловко матросы
подвязывали к поднятому участку кабеля буи, "Точно бусины на нитку
насаживают", - подумал он. В туманной пелене было трудно разглядеть
подробности. Судно болтало, и серый уровень воды в иллюминаторе качался
слева направо. Гоша понимал, что это кренится не горизонт, а "Дежнев", но
постепенно ему начинало чудиться, что весь мир сузился до круглого
отверстия и качается, и качается... Гошка задремал.
Когда он, вздрогнув, очнулся, ему показалось, что прошла уже целая
вечность. В иллюминаторе все так же качалось серое море. Но шлюпок уже не
было видно. Зато на палубе слышался какой-то нестройный шум. Раздавались
возгласы удивления, приглушенный смех. Преодолевая сонливость и уютное
чувство теплоты и покоя, Гошка открыл дверь и заскользил по трапу вниз,
почти не касаясь медных перил.
Матросы образовали на полубаке плотный круг. Усиленно работая локтями и
извиваясь всем телом, точно дельфин, Гошка пробился в первые ряды.
На свободном от людей пятачке было пусто, если не считать лежащей на
палубе полуразложившейся черной туши, сквозь которую виднелись плавно
изогнутые ребра, точно огромные клинки.