"Михаил Емцев, Еремей Парнов. Последнее путешествие полковника Фосетта (Авт.сб. "Последнее путешествие полковника Фосетта")" - читать интересную книгу автора

водопадом.
- Только "да" или "нет"! И сразу же! - крикнула она.
- Когда это нужно сделать? - спросил я, глотая сухую пустоту.
Она подняла на меня полные слез глаза. Только теперь я видел боль,
которую причинял ей.
- Завтра.
Как мне хотелось сказать ей "да"! Но это значило растянуть эту боль и
обиду на всю жизнь, на те тысячи ночей и дней, которые мы проведем вместе.
Это значило положить эту боль в нашу постель и оставить ее нашим детям,
это значило...
- Нет, - сказал я.
Мне показалось, что сейчас она меня ударит.
- Пойдем, - она встала и пошла к выходу. Я последовал за ней. - Я поеду
одна.
"Откуда эта проклятая машина? - подумал я тогда. - У сэра Генри только
потрепанный "ройс"...
Стремительные, как космические ракеты, красные оперения тормозных огней
долго еще мерещились мне в густой синеве вечера.
...Я увидел уносящиеся в вечер огни машины, когда взял в руки чашечку с
мутным агар-агаром и посмотрел на свет. Единственная чашечка, которая не
обманула меня. Чашечка за номером 7-IIa.
В водянистом круге предметного стекла горели красивые кристаллики.
Только вирусы могли образовать эту крохотную рубиновую друзу! Я отодвинул
микроскоп и вытер глаза. Зажмурился, стараясь прогнать ощущение песка под
веками.
Потом укрепил микротом и, вновь впившись в окуляр, сделал поперечный
срез. Осторожно вынул предметное стеклышко и отнес на
электрономикроскопию.
Через два часа у меня на столе уже лежали влажные фотоснимки.
Увеличение в 150 тысяч раз позволило зафиксировать отдельные вирусные
частицы. Это были шарики, построенные из длинных сложенных и закрученных
нитей.
Сейчас вся лаборатория работала только на меня. Я был король,
настоящий, обожествляемый и любимый всеми самодержец. От меня не ждали
никаких конституций и биллей. Никто не смел даже заикнуться о Великой
хартии. Мои подданные метались между рентгеновским аппаратом и
ультрацентрифугой, стараясь перещеголять друг друга в рвении и
угодливости. Я был щедр и великодушен, и ни один из моих подданных не
остался без награды.
Что орден Подвязки, носимый над коленом левой ноги поверх белого трико
орденского костюма, и орден Бани, что ордена святых Андрея, Патрика или
Иоанна Иерусалимского, крест Виктории и даже крест красной эмали "За
заслуги", которым награждается не более двадцати четырех титанов науки и
искусства, - что все это по сравнению с Моей Наградой!
На дипломе моего ордена было несколько строк, начертанных моей
авторучкой:
"...Оболочка вируса состоит из 60 белковых единиц, имеющих почти
шаровидную форму; единицы образуют в пространстве 12 групп по 5 единиц в
каждой..." - и далее в том же духе.
В тот первый нескончаемый и короткий, как жизнь, день вирус был привит