"Михаил Емцев, Еремей Парнов. Последнее путешествие полковника Фосетта (Авт.сб. "Последнее путешествие полковника Фосетта")" - читать интересную книгу автора

Не знаю, что дернуло меня ответить.
- Боюсь, что я приеду за ним сюда, - сказал я и сам удивился.
- Отлично, дружище! Когда вы приедете?
- Я еще ничего не знаю, я далеко не уверен, но...
- Зато я знаю, док! Это зов сельвы! Вы конченый человек, док. Вы быстро
забудете Европу. Жизнь в Бразилии...
- Напрасно стараетесь, дорогой Альфонзо, добродетели сельвы меня не
интересуют, меня волнуют ее пороки.
Де Моран осекся и удивленно посмотрел на меня. Затем быстро
переключился на излюбленную тему. Он стал уверять меня, что археологи
Бразилии находятся накануне великих открытий.
Я не слишком внимательно прислушивался к его словам. Мне запомнилось
только, что около города Дураду найдена камея египетского происхождения, в
штате Параибос открыт нефритовый амулет, возле Лимы обнаружен саркофаг
египетского стиля, а в Серра Маранжу - финикийские стеклянные бусы и
серьга с изображением нильского крокодила.
- Как могли попасть в Бразилию все эти вещи? - отчаянно жестикулируя,
наступал на меня де Моран. - А бледнолицые индейцы? А изображение ленивца
и тюленя, выгравированное на склонах реки Риу-Урубу?
- Хватит, хватит, дорогой сеньор! - взмолился я. - Не все сразу!
Де Моран рассмеялся. Он, кажется, хорошо понимал меня.
...Тогда мне удалось отвязаться от темпераментного археолога, и, может
быть, отрывочные сведения, которые случайно застряли у меня в голове,
благополучно выветрились бы из нее, как органическая химия через неделю
после экзамена. Откровенно говоря, меня не очень волновали все эти древние
тайны, запутанные и косноязычные, как священное писание. Затерянные
города, Атлантида, финикийские корабли на Амазонке, связь Америки с
Африкой - все это было, бесспорно, любопытно. Но не более. А разве в жизни
мало интересных вещей? Для де Морана в этом была жизнь, смысл
существования. Для меня же - случайный штрих, знакомство в самолете,
которое кончается с приземлением.
Но наш последний разговор я запомнил глубоко и беспокойно. Точнее, я
припомнил его уже потом, в Оксфорде, и пережил заново, гораздо острее и
глубже, чем в первый раз.
- А вы знаете, док, - сказал де Моран, заваривая на спиртовке йербу
[йербу (мате) - парагвайский чай]. - В ваших пробирках может быть скрыто
разрешение одного из наиболее дискуссионных вопросов мировой науки.
- Вы, кажется, собираетесь перейти в мою веру? Браво, сэр! Двуединство
вируса и клетки даст вам не менее жгучие ощущения, чем все эти толтеки,
ольмеки и усопшие жрецы.
- Вы меня не так поняли. Я вторгаюсь в ваши владения, соблюдая интересы
усопших жрецов.
- Вот как? Любопытно.
- Действительно любопытно?
- Расскажите, Альфонзо. Мне это кажется по-настоящему интересным.
- А у меня создалось было впечатление, что мои спонтанные
археологические гейзеры порядком вам надоели.
- Это ошибка, Альфонзо. Грубейшая ошибка.
- Смотрите же, док! Вы рискуете нарваться на целую лекцию. Начать ведь
придется издалека.