"Дмитрий Емец. Какие чувства связывали Акакия Башмачкина с его шинелью? (Толкования повести Н.В.Гоголя)" - читать интересную книгу автора

лошади которого подрублен хвост. Образ Башмачкина имеет несомненную связь с
такой анекдотической литературой. Вот один из них. "Поседевший за перепискою
чиновник сделался наконец совершенною машиною. Шутник секретарь, желая
испытать его, велел ему три раза переписать одну и ту же бумагу, в которой он
сам, с приписанием имени, отчества и фамилии приговаривался к смертой казни.
Переписав бумагу в третий раз, чиновник сказал сухо: "Тут, кажется, идет речь
о чьей-то голове" (20, 160).
Бросается в глаза сходство героя Гоголя с героями анекдота - чиновниками,
"поседевшими за перепискою", сделавшимися "совершенной машиною", осмеиваемых в
своей кругу. Важно здесь отметить не только перекличку ситуаций анекдота и
повести, а указать ориентацию писателя на жанровую природу анекдота с ее
стихией комизма, парадоксальности, двусмысленности...
И правда сердцевина существования Акакия Акакиевича - переписывание.
Башмачкин в жизни только переписывает, не заявляя о себе никаким
самостоятельным делом и намерением. У него и слов нет, чтобы заявить о себе:
персонаж высказывается обычно предлогами и частицами, не имеющими решительно
никакого значения. Даже само имя Акакия Акакиевича может быть воспринято
как... результат переписывания. Взяли имя отца: Акакий - переписали и
получилось: Акакий Акакиевич.
Вся жизнь Башмачкина происходит словно на листе бумаги. Даже внешние
события герой нередко воспринимает как продолжение переписывания: "И только
разве если неизвестно откуда взявшись, лошадиная морда помещалась ему на плечо
и напускала ноздрями целый ветер в щеку, только тогда замечал он, что он не на
середине строки, а на середине улицы" (2, т.3, 112)
Акакий Акакиевич - переписчик до мозга костей, и его согбенная над листом
бумаги фигура является формой его прибывания в жизни. Даже по вечерам,
вернувшись из департамента, он прождолжает переписывать бумаги, принесенные на
дом.
Однако, по мнению М.Эпшейна, если для переписчика священных книг любовь к
букве вытекала из любви к смыслу, то для переписчика казенных бумаг, каков
Акакий Акакиевич, любовь к букве не поддерживается никаким величием смысла.
Трагическая несочетаемость между любовью к буквам и ничтожеством их содержания
не унизила, не оскорбила любви, а, напротив, придала ей кроткую и почти
героическую стойкость (84, 139).
Любовь к переписыванию обнаруживает главенствующую черту Акакия Акакиевича
- кротость, смирение - то, что роднит его со св. Акакием и свидетельствует о
полном отречении героя от собственной воли. А отречение от собственной воли -
есть непременное условие для творящих послушание.
Акакия Акакиевича отличает не только любовь к переписыванию, но и
пренебрежение к вещественным благам мира сего. В нем присутствует
самоограничение, граничащее с аскетизмом, и совершенное равнодушие к
физической и материальной сторонам существовавания. Так, Башмачкин "вовсе не
замечал" вкуса пищи, "ел все это с мухами и со всем тем, что ни посылал Бог на
ту пору" (2, т.3, 112-113). Искушения и соблазны служат постоянно наращиваемым
мотивом повести. Большинство соблазнов выносятся Акакием Акакиевичем
стоически. И при этом никакого неудовольствия, жалоб или претензий, никакого
вопроса о своем положении, но одно невозмутимое терпение. "Только если уж
слишком была невыносима шутка, когда толкали его под руку, мешая заниматься
своим делом, он произносил: "Оставьте меня, зачем вы меня обижаете?" (2, т.3,
111) Смирение дается Акакию Акакиевичу легко, без надрыва и видимого усилия