"Дмитрий Емец. Всеволод Большое гнездо [И]" - читать интересную книгу автора

со всею дружиной, одних рубя, других связывая. И тут схватили живыми самого
Глеба, сына его Романа и шурина его Мстислава Ростиславича..."
После битвы владимирцы, пылая местью к Ростиславичам, потребовали их
казни. Великодушный же Всеволод медлил с наказанием, не желая проливать крови
своих юных племянников, старшему из которых едва минуло шестнадцать.
"Князь, дай суд без милости тому, кто сам не знал милости!" - требовали у
Всеволода горожане, он же отвечал им:
"Не своим умом творили эти отроки зло, но наущением Глеба и бояр
ростовских. За что буду казнить их?"
Убедившись, что Всеволод не хочет наказывать Ростиславичей, владимирцы
подняли мятеж.
"Князь! Мы тебе добра хотим и головы за тебя складываем, а ты держишь
врагов своих на свободе; враги твои и наши - суздальцы и ростовцы: либо казни
их, либо ослепи, либо отдай нам".
Однако Всеволод проявил достаточно твердости, чтобы не идти ни у кого на
поводу. Не выдав владимирцам Ростиславичей, он лишь заточил их с князем Глебом
в темницу. Владимирцы на время поутихли, но вскоре вновь пришли с оружием на
княжий двор и стали требовать: "Чего держать Ростиславичей? Хотим слепить их!"
Далее летопись рассказывает, что люди разметали поруб, схватили Мстислава
и Ярополка и ослепили их. Ослепленные князья, плачущие кровавыми слезами,
затем были поведены поводырями своими в Русь и оказались в Смоленске, в
Смядынской церкви Бориса и Глеба, в день убиения св. князя Глеба.
Здесь же, в Смядынской церкви, по воле Божьей, свершилось чудо - и оба
молодых князя прозрели. Прозрев же, нашли приют в Новгороде.
Во Владимире, впрочем, к этому чуду отнеслись недоверчиво. Говорили: "Не
дерзнул князь поднять руки на очи племянников своих".


ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ ВСЕВОЛОД ЮРЬЕВИЧ

Стараниями Всеволода мир и тишина восстановились в северных волостях, и
держались уже во все время великого княжения его - тридцать семь лет.
Это были благодатные годы процветания и преумножения земель Залесского
края. Переяславльский летописец с любовью называет Всеволода "миродержцем" -
держателем мира и тишины. Неохотно обнажая меч, Всеволод Юрьевич делал это
лишь тогда, когда это было необходимо для интересов его земель. При первой же
возможности он склонялся на мир, будучи "благосерд и не хотяй кровопролития".
В то же время Всеволод имел достаточно решительности, чтобы заставить всех
недругов уважать себя.
"Милостив наш князь. Храбр. В бою за чужими щитами не хоронится и стрелам
не кланяется. Недаром носит меч на поясе своем. Ведает, что славная брань
лучше худого мира. Люди же, с худым миром живя, великую пакость земле творят",
- одобрительно говорила владимирская дружина.
Оставшись навсегда лишь великим князем Суздальским и Владимирским,
Всеволод, даже став старшим во всем роде, принимал участие в жизни других
земель лишь поскольку, поскольку они касались его родного края. В то же время
он был одним из первых князей, воспринимавших Русь как единую целосность, хотя
и раздробленную на несколько отдельных земель.
Эту мысль о собирании земель русских он сумел привить всему потомству
своему, вследствие чего при детях, внуках и правнуках Всеволодовых Русь стала