"Дмитрий Емец. Всеволод Большое гнездо [И]" - читать интересную книгу автора

княжий стол", - говорили ростовские бояре.
Семь недель владимирцы отбивались от осаждающих, не понимавших, как
простые посадские могут столь успешно стоять против дружины.
"Ишь ты, крепко засели, - говорили осаждающие. - Ну да ничего - не взяли
приступом, возьмем голодом".
В городе, и правда, подходили к концу все запасы. Вскоре голод стал таким
непереносимым, что владимирцы вынуждены были сказать Михалку: "Делать нечего:
мирись либо промышляй о себе".
Михалко же отвечал: "Будь так: не погибать же вам для меня".
Договорившись с Ростиславичами, Михалко выехал из Владимира и, с плачем
провожаемый жителями, вернулся в Чернигов. Владимирцы же заставили
Ростиславичей целовать крест, что они не сделают городу зла, и, открыв ворота,
впустили их.
В Богородичной церкви заключен был окончательный договор, по которому в
городе оставался княжить младший Ростиславич - Ярополк, а в Ростове старший -
Мстислав. Так мужество владимирцев сделало неполным торжество ростовцев: хотя
старший стол и поставлен был у них, зато ненавистный им пригород, Владимир,
получил своего князя, а не посадника.

* * *

Однако равновесие, установившееся в Северной Руси, оказалось непрочным.
Объяснялось это несамостоятельностью Ростиславичей, за которых все решения
принимал рязанский князь Глеб. Кроме того, собственные дружины Ростиславичей,
набранные в Южной Руси, вели себя на севере словно на завоеванной земле.
"Князь наш Ярополк грабит нас хуже жидовина. Разве по-божески это?" -
удивлялись владимирцы. Другие же отвечали:
"Не тех князей мы взяли себе, братья. Князья с юга все такие. Сегодня
сидит он в Новгороде-Северском, завтра по смерти дяди будет в Чернигове, да и
там долго не задержится - сядет в Киеве. Сын же его будет уж в Турове сидеть
или на Волыни, а, глядишь, и в Новгород Великий занесет его. Где ж им о
волостях заботиться - тут бы лишь старшинство свое в роде утвердить."
"То князья, а что ж дружины? Рыщут по городу точно половцы: прибирают все,
что не увидят".
"Сам смекай, паря. Дружина всюду идет за князем - куда он, туда и она. Нет
у нее ни земель, ни домов. Что еще дружиннику делать? Сегодня он здесь -
завтра в ином граде. Куда ни глянь - всюду для него чужбина, вот и грабит
точно на чужбине".
С каждым новым днем Владимир подвергался все большему разорению. Наученный
князем Глебом, Ярополк отобрал ключи от ризницы и взял из церкви Владимирской
богородицы все золото и серебро. Даже главную святыню Владимирскую -
чудотворную икону, писанную по преданию евангелистом Лукой, отправил в Рязань
к князю Глебу.
Разорение святынь окончательно подорвало во владимирцах доверие к
Ярополку. Собравшись, горожане стали говорить: "Точно не в своей волости он
княжит, не хочет долго сидеть у нас... Грабит уж не только волость, но и
церкви. Промышляйте, братья!"
"Попросим у Ростова заступы", - предлагали одни.
"Уж лучше у Иуды веревку попроси. Давно ли хотели ростовцы сжечь наши
дома?" - отвечали другие.