"Густав Эмар. Маисовый колос" - читать интересную книгу автора

этом. Не нужно забывать, что в Буэнос-Айресе сам воздух слышит, свет видит,
пыль на мостовой комментирует.
Проговорив это грустным голосом, молодой человек поднял к небу большие
черные печальные глаза, еще более оттенявшие бледность его красивого лица.
В продолжение этой беседы Кордова, шедший впереди, незаметно замедлял
шаги, и раз даже остановился, как бы для того, чтобы поплотнее завернуться в
пончо. Дойдя до перекрестка, он снова остановился и тихо сказал:
- Вот и улица Балькарсе, где мы обещали ждать своих товарищей.
- Хорошо ли вы знаете место, где стоит китоловка? - спросил молодой
человек.
- Как нельзя лучше, - самоуверенно ответил Кордова. - Я взялся провести
вас туда и сумею сдержать свое слово, как сдержали вы свое, заплатив мне по
уговору... Кстати, я взял эти деньги не для себя лично, потому что не меньше
других люблю свое отечество, а для людей, которые должны переправить вас на
тот берег... Вы скоро увидите, что это за люди,- прибавил он каким-то
странным тоном.
Молодой человек пронзил взглядом косоглазого Кордову и хотел еще что-то
сказать, но в это время подошли остальные, и один из них заметил:
- Теперь нам следует держаться друг друга, как можно ближе. Ступайте
вперед, Кордова, и ведите нас.
Кордова молча повиновался. Пройдя Венесуэльскую улицу, он свернул в
переулок Хуана-Лоренсо, по которому спустился до реки, мирно катившей волны
между нелепых берегов. Все неслышно следовали за ним.
Ночь была тихая. На темно-голубом небе сверкали мириады звезд. С юга
дул холодный ветер, предвещавший приближение зимы.
При слабом мерцании звезд можно было видеть, что серебристая
поверхность Рио-Платы так же пустынна, как пампасы. Глухой шум ее волн
казался сонным дыханием великана.
Взгляд теряется в громадности реки; едва различаешь вдали колеблющиеся
огоньки судов, стоящих на рейде. Сам город обрисовывается в нескольких стах
шагах от берега темной, бесформенной, гигантской массой, Царствующее вокруг
безмолвие не нарушается ничем, кроме ропота волн, скользящих по песчаному
дну и тихо ударяющих в низкие, песчаные берега...
Каким безотрадным должно было показаться это пустынное место в глухую
полночь людям, которые пользовались сном сограждан, чтобы бежать из своего
отечества, стонавшего под игом диктатуры. Этим людям оставалось одно: или
погибнуть от кинжалов Mac-Горки, если они будут открыты, или распроститься с
родиной, с любовью и счастьем и довериться утлой ладье, чтобы перебраться на
чужую землю - на поиски свободы, и с оружием в руках отстаивать эту свободу.
Тюрьмы были переполнены, то и дело происходили казни тех, кто
осмеливался говорить правду, и в довершение всего этого стали совершаться
убийства из-за угла членами Mac-Горки, разбойничьего клуба, от которого даже
друзья знаменитого Марата с ужасом отвернулись бы.
Полными страха были и сердца людей, направлявшихся теперь во мраке ночи
вдоль берега реки с намерением эмигрировать. Это было преступление, за
которое наказывали смертью.
Проводник, шедший впереди, был Хосе Кордова, человек из народа, из того
самого народа, который по платью принадлежит к цивилизации, а на самом деле
глубоко презирает ее, и внутренне гораздо хуже настоящих дикарей, хотя и
смотрит на них свысока.