"Густав Эмар. Периколя (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

до крайних пределов. Вдруг одна из зрительниц сняла с себя жемчужное колье и
бросила его на арену.
- Браво! - неистово закричала публика, аплодируя, не щадя рук. - Браво!
Это Периколя.
В один вечер в театре прекрасная и милая, как все андалузки, актриса,
пропев великолепную агвидилью с брио и упоительным напевом, исполнила jota
aragonesa с салеро до того сладострастным голосом, что все зрители пришли в
восторг, и оглушительные крики раздались со всех сторон.
- Браво! Она поет и танцует как Периколя.
Это таинственное имя или слово повсюду преследовало меня, упрямо я
пытался разузнать что-нибудь о нем, но тщетно.
Прошло несколько месяцев; но я не мог добиться решения этой загадки и
начинал уже приходить в отчаяние, но случай или удача помогли мне в этом
тогда, когда я этого нисколько не ожидал, оправдав мою настойчивость и
удовлетворив мое любопытство.
Вот как это случилось.
Однажды я прогуливался утром под порталами площади Майор, куря
превосходное пюро, как вдруг меня отвлек от этого важного занятия
многократный звук колокольчика и голоса окружавших меня:
- Ах! Вот Периколя.
- Пардье, - подумал я, - так она здесь, поэтому я увижу ее. В этот раз
я успокою себя и узнаю, что это за неуловимая Периколя, которая имеет право
более шести месяцев так сильно занимать меня.
Сказано, сделано; схватив свою шляпу, я подошел к старику приятной
наружности, который стоял в нескольких шагах от меня, опершись плечом о
портал и, поклонившись ему церемонно для того, чтобы снискать его
расположение, сказал ему ласково:
- Извините, сеньор, сделайте одолжение, покажите мне Периколя!
- Вот она, сеньор, - сказал он, указав мне пальцем на тяжелую карету
XVIII века, покрытую позолотою, которую везли два белых мула и которая
выехала в это время из Саграрио; ее окружали духовенство, певчие и солдаты.
- Как! - воскликнул я с изумлением. - Это карета - Периколя?
- Да, сеньор, - ответил мне старик с плоской улыбкой, - эту карету
называют ее именем.
При этом я совершенно растерялся. Загадка эта принимала в моих глазах
размеры непроницаемой тайны.
А между тем физиономия старика, которого я расспрашивал, была такая
обаятельная, голос так мягок, манеры так вежливы, что я почувствовал себя
ободренным к тому, чтобы сделать новое усилие, и после минутного колебания,
я снова спросил его:
- Ну странно же называют эту карету! Что заключается драгоценного в
ней, что ее везут так торжественно и с конвоем?
- В ней, сеньор, везутся к умирающему Дары.
- Как! - воскликнул я. - Святые Дары в Лиме возят в карете?
- Да, сеньор, - ответил, поклонившись, старик, - так пожелала Периколя.
- Ну хорошо же! - проворчал я про себя. - Опять это же имя.
Через минуту я вновь обратился к старику:
- Я прошу вас извинить мою настойчивость, сеньор, я француз, только что
прибывший в этот город, и поэтому не знаю, кто эта Периколя, имя которой
произносится повсюду, которая, как кажется, оставила в сердцах жителей Лимы