"Берта Эллвуд. Запомни эту ночь " - читать интересную книгу автора

ей. А увидеться с братом ей было необходимо, надо самой рассказать ему, что
она сделала все, что было в ее силах, но ничего не получилось, и
посоветовать ему с достоинством принять заслуженное наказание. Еще она
собиралась предложить ему вернуться к ней, когда он освободится, а уж она
постарается помочь ему начать новую жизнь.
- А я уж решил, что у тебя наконец-то прорезался характер, - произнес
Филипп. - По-моему, ты слишком легко сдаешься.
Мишель страдала от ощущения липкого от пота тела. Пытаясь удержать себя
от срыва в истерику, она скрестила на груди руки.
- По-моему, ты сам не понимаешь, что говоришь, - ответила она, из
последних сил сохраняя самообладание. - Ты, как всегда, не желаешь меня
слушать, так что мне остается делать? Сидеть в этом кресле как пай-девочка,
пока не прорасту корнями?
- Я слушал, - ответил Филипп с пренебрежительным равнодушием, от
которого Мишель еще больше взъерепенилась.
У нее даже лицо пятнами пошло, так она злилась.
- Возможно. Но, как и прежде, ты отказался считаться с тем, что я
сказала.
- Я не знал, что это обязательно. - Его хамский ответ сопровождался
безразличным пожатием плеч.
Нет, он просто невыносим! Подавив в себе гнев, Мишель закинула на плечо
ремень сумки. Хватит с нее! Она уезжает. Но легче сказать, чем сделать. Не
успела она своей грациозной походкой дойти до двери, как была остановлена
крепкой жилистой рукой Филиппа. Вот уж чего она меньше всего хотела, так
это, чтобы он дотронулся до нее. Жар его ладони проник через рукав костюма,
вызывая в ее памяти сцены, о которых лучше не вспоминать. Язык ее, казалось,
прилип к гортани, и, пока она его отлепляла, он вдруг сказал:
- А ты поправилась. Сколько тебя помню, ты всегда была худая как палка.
Временами я начинал всерьез беспокоиться за тебя.
Какая ложь! Беспокойство о ее чувствах и здоровье если и числилось в
перечне его многочисленных забот, то стояло в самом конце, если вообще ему
отводилось место в его жизни!
- Лжец! - выпалила она. - Единственные, кто беспокоился о моей худобе,
были твоя мать и тетки. И то потому, если верить словам обворожительной
Беатрис, что они подозревали у меня малокровие и бесплодие. В порыве
откровенности та же Беатрис доверительно сообщила мне, что твои родные
смирятся с моим существованием здесь при одном условии: если я рожу тебе
ребенка. - Мишель дрожала от сдерживаемого гнева, который душил ее. -
Пришлось им сказать, что я худею оттого, что бесконечно несчастна. И что я
не могу забеременеть, потому что мой муж близко не подходит ко мне!
Слова срывались с губ сами собой, но она ничуть об этом не жалела. Пора
Филиппу услышать правду.
- Я думал, ты не хочешь меня... - Линия его рта стала жесткой. - Ты
ведь отвергла меня или ты уже успела забыть об этом?
Прозвучал вопрос, но ответа он мог ждать до скончания века. Она скорее
умерла бы, чем призналась, как горько она сожалела о том, что оттолкнула его
тогда. Мишель отвернулась от него, ей не хватало мужества честно признаться.
А как потом ее ранили равнодушие Филиппа, его долгие отлучки из дому.
Упрямо сжав губы, она молчала под взглядом его - сейчас темно-серых -
глаз в обрамлении густых черных ресниц, которые словно проводили