"Харлан Эллисон. Мэгги Глазки-денежки" - читать интересную книгу автора

лицо, это лицо...
Женщина что надо, безотказный механизм, тонкая и надежная аппаратура
для имитации нежности и влечения.
Двадцать три года плюс дьявольская решимость не прозябать в той юдоли
нищеты, что всю жизнь звала чистилищем ее мать, угасшая от чахотки в
последнем трейлере где-то в Аризоне, - слава Богу, больше не просит
немножко денег малютка Мэгги за стойкой в лос-анджелесском кабаке со
стриптизом. (Какое-то утешение все же есть, ибо мамуля ушла туда, куда
уходят все добропорядочные жертвы чахотки. Ищущие да обрящут.)
Мэгги.
Игра природы. Разрез глаз от мамы-чероки, а цвет от безымянного
папочки-поляка, шустрого обормота, - голубой, как сама невинность.
Голубоглазая Мэгги, крашеная блондинка - ну и ножки, ну и мордашка -
пятьдесят баксов за ночь и порядок - а умеет так, будто и вправду кончает.
Невинная голубоглазая Мэгги - невинность ирландки, ножки француженки.
Полячка. Чероки. Ирландка. Женщина с ног до головы. - и идет на продажу за
квартирку, снятую на месяц, восемьдесят баксов на пропитание, отработанный
за два месяца мустанг, да еще три визита к. специалисту с Беверли-Хиллс по
поводу одышки после бурной ночи.
Мэгги, Мэгги, Мэгги, сущая прелесть Мэгги ГлазкиДенежки, что сбежала
из Таксона от трейлеров, ревма тизма, чахотки и отчаянного выживания - от
жизни, что целиком состояла из безумия во всех его обличьях вплоть до
дерущей по коже строгости. И если требуется валяться на спине и рычать,
будто голодная пантера в пустыне, то надо это делать, ибо ничто, ничто не
может быть хуже нищеты - хуже грязного заношенного белья и чесотки, хуже
истертых ног и вшивых косматых волос - хуже вечного безденежья. Ничто!
Мэгги. Шлюха. Блядъ. Кидала. Прошмандовка. Если есть бабки, то есть и
ритм, и звуковое сопровождение, и Мэгги-Мэгги-Мэгги.
Та, что дает. За то, что дадут.
Теперь Мэгги шаталась с Нунцио. С Сицилийцем. А у Нунцио: темные
глаза, бумажник крокодиловой кожи с потайными кармашками для кредитных
карточек. Нунцио мот, болельщик, азартный игрок. Закатились они в Вегас.
Мэгги и Сицилиец. Голубые глаза и потайные кармашки. Но главное -
голубые глаза.
Барабаны за тремя длинными стеклянными окошками закрутились и
расплылись - Костнер следил за ними, понимая, что у него нет ни шанса.
Главный приз - две тысячи долларов. Жужжат и крутятся, крутятся и жужжат.
Три колокольчика или два колокольчика и полоска с надписью "приз" дают
восемнадцать баксов; три сливы или две и "приз" - четырнадцать; три
апельсина или два и...
Десять, пять, два бакса за единственный пучок вишен в первом
положении. Хоть что-нибудь... пропадаю... хоть что-нибудь...
Жужжание.. -
Крутятся и крутятся- -
Тут-то и произошло нечто, не предусмотренное в инструкции у
распорядителя.
Барабаны захлопали и резко остановились - раз-раз-раз - и все на
месте.
На Костнера уставились три полоски. Но там не было надписи "приз". С
трех полосок смотрели три голубых глаза. Очень голубых, очень нетерпеливых,