"Харлан Эллисон. Человек, поглощенный местью" - читать интересную книгу автора

оплаты), резко упали далеко за нижний край списка главных акций, и если
господин Шлейхман не явится сегодня до полудня с семьюдесятью пятью
тысячами долларов, его портфель будет ликвидирован. На стенных часах было
без четверти одиннадцать (а не остановились ли они?). Открыл третью
телеграмму. Классификационный экзамен он завалил; сам Вернер Эрхард лично
прислал телеграмму и тоном, который Шлейхман счел неуместно злорадным,
сообщил, что Шлейхман "не обладает сколько-нибудь достойным упоминания
человеческим потенцалом, который стоило бы развивать". Четвертая
телеграмма. Из Маунт-Синая сообщали результат реакции Вассермана -
положительная. Пятая. Налоговая инспеция с ума сходила от радости, извещая,
что планирует провести аудиторскую проверку его доходов за последние пять
лет и ищет в налоговом законодательстве лазейку, чтобы проверить его доходы
чуть ли не со времен Бронзового века.
Там их было еще пять или шесть штук, этих телеграмм. Шлейхман даже не
стал вскрывать конверты. Ему было абсолютно безразлично, кто там умер, и он
не горел желанием узнать о последнем сообщении израильской разведки, что
он, Шлейхман, есть не кто иной, как гестаповец из Маутхаузена Бруно
Крутцмайер по кличке "Мясник", лично ответственный за смерть трех тысяч
цыган, профсоюзных деятелей, евреев, большевиков и демократов Веймарской
республики. Не хотел он также знать, как министерство геодезических
наблюдений и изучения береговой линии США с глубоким удовлетворением
сообщает ему, что на том самом месте, где он сидит, сейчас разразится
землетрясение и весь дом рухнет в центр Земли, в океан расплавленной магмы,
в связи с чем страховка жизни мистера Шлейхмана аннулируется.
Пусть себе лежат.
Часы на стене остановились намертво.
Потому что электричество отключили.
Телефон не звонил. Шлейхман поднял трубку. Тоже глухо. Толливер!
Толливер! Как он это все устроил?
В упорядоченной Вселенной с землечерпалками, экскаваторами и
армированным бетоном такое просто не может происходить.
Шлейхман просто сидел, мрачно мечтая о самых разных казнях, которым он
подверг бы этого старого сукина сына Толливера.
Тут над ним взял звуковой барьер пролетавший "Боинг-747", и тяжелое
зеркальное стекло в окне одиннадцатого этажа треснуло, зазвенело и
рассыпалось по полу тысячами осколков.
Не зная ничего о всемирном резонансе эмоций, в своем доме сидел Фред
Толливер, охватив руками голову, неимоверно несчастный, осознающий только
боль и гнев. Рядом с ним лежала виолончель. Он сегодня хотел поиграть, но
все мысли были заняты этим ужасным Шлейхманом и той кошмарной ванной, да
еще страшной болью в животе, которую вызывал гнев.
Электроны резонируют. Эмоции тоже.
Можно говорить о "несчастливых местах", о тех местах, где
накапливаются эмоциональные силы. Те, кто видел тюрьму изнутри, знают, как
пропитывают каждый камень ее стен чувства ненависти, лишения, клаустрофобии
и собственной ничтожности. Эмоции попадают в резонанс и откликаются друг
другу: в политической борьбе, на футбольном матче, в групповой драке, на
рок-концерте, в линчующей толпе.
На Земле живут четыре миллиарда человек. Эти четыре миллиарда -
отдельный мир, комбинация сложных систем, столь инертных в своем вековечном