"Харлан Эллисон. Попробуй тупым ножом" - читать интересную книгу автора

Казалось, он с каждым словом слабеет. Так уже случалось на других
вечеринках, других собраниях, когда он удерживал общее внимание, а потом
возвращался домой, ощущая какую-то опустошенность. Тогда он еще не понимал,
в чем тут дело.
Но этим вечером силы уходили и не возвращались. А голодные зрители все
наблюдали и наблюдали - казалось, они им кормятся. Так продолжалось до
бесконечности - пока он все же не сказал, что ему пора спать, а им самое
время расходиться. Но они настаивали еще на одной шутке, еще одном
мастерски рассказанном анекдоте. Эдди Бурма негромко запротестовал. Перед
глазами плыли красные круги, а тело словно лишилось костей и мышц -
осталась лишь вялая оболочка, в любой момент готовая сплющиться.
Он попытался встать, уйти и прилечь - но они делались все настойчивей,
все требовательней, все бесцеремонней. Стали наконец просто угрожать. Тогда
блондинка бросилась на него и вонзила нож, а остальные отстали от нее лишь
на шаг. В последовавшей свалке, когда друзья и знакомые оттаскивали друг
друга, пытаясь до него добраться, Эдди Бурме неведомо как удалось улизнуть.
Он сам не понял, как это получилось. Чувствовал только боль, что
неотвратимо вползала в него через правый бок. Он затерялся среди деревьев
небольшой лощины, что скрывала его дом. Потом бежал через лесок. Дальше по
водоразделу к шоссе. Поймал машину. И в город...
"Увидьте! Пожалуйста, увидьте меня! А не только приходите и
насыщайтесь! Нельзя же купаться в моей подлинности - а потом уходить
обновленными! Подождите! Пусть хоть часть вашей грязи перейдет на меня! Я
чувствую себя невидимкой, фонтанчиком для питья, сервантом, полным
конфет... Бог мой, а что если все это только пьеса, где я невольный герой?
Как мне убраться со сцены?
Когда наконец опустят занавес? Бога ради, есть тут хоть кто-нибудь,
кто вытащит меня отсюда?
Я-как добросовестный знахарь - совершаю обходы.
Каждый день провожу немного времени с каждым из них. С Алисой, с
Бертом, с Линдой с подножия холма. И все они от меня берут. Но ничего не
оставляют взамен. Никакая это не сделка - чистое воровство. А самое
скверное - что я сам всегда в этом нуждался, всегда позволял им грабить
себя. Какая болезненная потребность открыла им двери моей души? Не знаю. Но
ведь даже вор порой оставляет какую-нибудь мелочь. Я принял бы от них все,
что угодно: ничтожнейший анекдот, самую затасканную мысль, наикоснейшее
мнение, нелепейший каламбур, тошнотворнейшее из личных откровений... Все,
что угодно! Но они только сидят с разинутыми ртами и пристально на меня
глазеют. Слушают так, что лишают мои слова и цвета и запаха... Будто
заползают ко мне вовнутрь. Больше мне не выдержать... Правда, не
выдержать..."
Выход из проулка был перекрыт.
Там двигались тени.
Берт, упаковщик. Нэнси, Алиса и Линда. Сид, неудачник. Джон, с
медвежьей походкой. А еще доктор, мастер по ремонту музыкальных автоматов,
повар из пиццерии, торговец подержанными автомобилями, супружеская пара,
менявшая партнеров, танцовщица из дискотеки - все, все они.
Пришли за ним.
И в первый раз он заметил их зубы.
А мгновением раньше они, растянувшись цепочкой, уже добрались до него