"Стенли Эллин. Свет мой, зеркальце, скажи" - читать интересную книгу автора

великолепную сцену: "Ночь в Опере", братья Маркс и все возрастающая толпа
сгрудились в тесной корабельной каюте, бросив все свои дела.
Несомненно, что никто, кроме меня, кажется не замечает лужи крови на
полу. Эти люди очень хладнокровны.
Офелия склонилась над умывальником. С чувством собственного
превосходства она что-то смывает в раковине. Какой-то листок бумаги с
посланием. Буквы расплылись. Можно побожиться, что у тупицы - мексиканки
смоются пятна, а текст останется нетронутым.
- Не хотите ли вы оставить это и вымыть плитку на полу? - спросил я
её.
Но она довольствовалась лишь безразличным взглядом в мою сторону и
продолжила с остервенением тереть листок бумаги. Что может быть приятней
для этой примитивной замарашки? Платят ей немного.
Доктор Эрнст склонился над посланием.
- Потрясающе, - прошептал он.
- Разумеется, - подтвердил Ирвин Гольд.
Он обошел труп, вежливо уклонился от меня , разместился перед
унитазом, расстегнул ширинку и шумно пустил струю. Потрясенный, я не мог
оторваться от этого зрелища. Размер его инструмента был невероятен. Дуло 45
калибра с рукояткой от 22-го.
Какой может быть реакция присутствующих на столь естественное
отправление нужды на публике? Джоан с доктором Эрнстом тихо
перешептывались, склонившись друг к другу. Офелия все ещё трет листок
бумаги. Убитая женщина все ещё истекает кровью. По-видимому, я один заметил
неприличное поведение Ирвина.
- Надеюсь, вы не ведете себя подобным образом при Нике! - сказал я
ему.
Он спокойно убрал в штаны предмет своей гордости.
- А почему бы и нет? Он крепкий умный парень, хорошо воспитанный и
уравновешенный. Новая раса, Хаббен, способная смотреть реальности в лицо.
Если Америка когда-либо обретет свою душу, то только благодаря молодым
людям вроде него...
Я возмущенно прервал его разглагольствования.
- О какой реальности вы говорите, Гольд? Вы ещё скажите, что
приглашали его на ваши забавы с его матерью?
- Она моя жена, Хаббен, - иронично заметил он.
- А Ник мой сын. Если вы воображаете, что...
Адвокат до мозга костей, он не может вынести профана, ставящего его на
место.
- Послушайте, Хаббен, я здесь не для дискуссий о ваших родительских
комплексах. Я пришел потому, что сейчас настал час кризиса, старина, -
решительно заявил он, указав на труп. - Час ареста, осуждения, исполнения
приговора. После чего вы освободитесь от всех ваших комплексов.
Я не позволил ему заметить охвативший меня от его слов ужас.
- Я полагал, что в этом штате смертная казнь отменена.
- Не для всех преступлений, особенно специфичного сексуального
характера. А если взглянуть на вашу жертву...
- Мою жертву? Что вы за адвокат, если называете её моей жертвой, когда
даже неизвестно, стрелял ли я? Вы ослеплены ненавистью, Гольд.
Внезапно он переменил тон и манеру поведения и стал более сговорчив.