"Евгений Елизаров. Природа начала. Слово о слове." - читать интересную книгу автора

сердце своем". И совсем не случайно, что наказание, в конечном счете
обрушивающееся на Ивана Карамазова, столь же страшно, как и то, которое
настигает Павла Смердякова. Если в системе морали судьей тому или иному
действию человека всегда выступает общество, то в нравственности
единственный судья - это сам человек, остающийся наедине со своей
совестью. Отсюда и все награды, равно как и все наказания, в сфере
нравственности действительны только в том случае, если они исходят от него
же самого. Пусть хоть весь мир считает его преступником, человек вправе
гордиться собой, если он поступил нравственно; пусть хоть весь мир готов
его оправдать, человек казнит сам себя, если он поступился совестью.
Заметим, что никто не может бросить формальный упрек ни Ивану Федоровчу,
ни Смердякову - приговор над собой они свершают сами. Поэтому и здесь, в
корчме единственный судья для Алеши - он сам. И он, прийдя в себя, судит.
Но заметим и другое: несмотря на формальную тяжесть содеянного
(повторимся, в сфере нравственности преступление словом и преступление
делом не отличаются качественно), ни сам Достоевский, ни его герой не
педалируют это осуждение. Почему же? Да потому - и здоровое нравственное
чувство подсказывает это каждому из нас - что никакого фактического
преступления Алеша и не совершает. Отсюда и покаяние его носит едва ли не
формальный характер: согрешил, покаялся - и тут же забыл.
Все это может быть объяснено только одним: несмотря на абсолютный
характер, нравственный запрет не может быть однозначно интерпретирован
человеком, принимающим на себя всю тяжесть ответственности за все
человечество. И отнюдь не исключено, что безупречной формой строжайшего
соблюдения этого абсолюта в определенной ситуации может служить именно
прямое его нарушение. И кстати: какое из ответвлений христианства
запрещает воину
"...остри свой меч,
Чтоб недаром биться с татарвою..."
встать на пути врага?
Но если ни в одной нравственной норме нет решительно никакого указания на
конкретный способ действия в конкретной ситуации, то что же: нравственное
действие - это всегда творческий акт?
Вот здесь мы и подходим к основному: к неразрывной связи таких начал, как
нравственность и творчество.
Но сначала - необходимые оговорки.
Сфера, в которую я отваживаюсь вступить, - это сфера абсолютных, всеобщих
начал. А там, где царствует всеобщее, ни строгой логики (в ее
общепризнанном представлении), ни прямых доказательств не существует.
Законы, непреложные для такой классической дисциплины, как, скажем,
геометрия Евклида, здесь не действуют. В противном случае философия
никогда не делилась бы на противостоящие друг другу учения и мы бы не
знали даже самих понятий идеализма и материализма; в мире давно бы уже не
существовало никаких религий, или, напротив, мы бы и слыхом не слыхивали
ни о каком атеизме. Однозначно интерпретируемых истин здесь не бывает, и
способы обоснования в этой сфере принципиально отличны от тех, которые
властвуют в "точных" науках, или - тем более - в дисциплинах,
основывающихся единственно на эмпирических данных. Поэтому доказательность
здесь, в сфере всеобщих абсолютных начал, сродни той ее ипостаси, в какой
она предстает, скажем, судье, внимательно выслушивающему все доводы