"Ольга Елисеева. Сокол на запястье " - читать интересную книгу автора

Однако солнечный гипербореец задался целью всегда пребывать в благом
расположении духа. Он сам начертал себе девиз: "Мера во всем!" - следовать
которому при его бурной, сияющей натуре было непросто.
Феб мог выжечь моровым поветрием весь Пантикапей. Мог наводнить его
улицы крысами. Мог превратить в кровь единственную речку в городе. Но
вовремя вспомнил, что Динамия не царица и жители не обязаны отвечать за ее
слова. Поэтому он даже не стал касаться детей, рабов и конюшен вздорной
женщины, но саму жену архонта решил примерно наказать за злобный язык.
Богу показалось забавным, если Динамию до полусмерти напугает тот
самый мышонок, которого она грозилась прихлопнуть веником. Уединившись в
своем любимом святилище в Дельфах, Светоносный принял облик белой мыши с
рубиновыми глазками. Затем он уплотнил воздух вокруг алтаря настолько, что
горячее естество реальности начало скручиваться в спираль, скользнул в нее,
как в норку, и вышел уже на другом краю ойкумены - на Шелковичной горе в
святилище Гекаты, недавно захваченном его лучниками.
Его не заметили ни собственные навязчивые жрецы, ни озлобленные жрицы
ночной богини, которые все еще ругались и двигали мебель.
Белая мышь пробежала по земляному полу, стараясь не задеть остатки
очага, от которых все еще разило преисподней. Выскочив в сад, Феб заметил
двух детей, игравших на губной гармошке из раковины. Обычно звуки этого
инструмента унимали его гнев, но мальчик безбожно фальшивил и у Аполлона
разболелась голова. "Перехватить бы этого парня за горло", -- подумала
мышь, чувствуя, что в ней просыпается волчья сущность. Ринувшись через
лопухи у крыльца, странная гостья напугала хоровод пляшущих под нехитрую
музыку лягушек.
-- Голубушка, -- обратился Феб к большой жабе, надзиравшей за
сестрами, -- Судя по сырости, где-то здесь купальня?
-- Сразу за белым домом, братец, -- важно ответила жаба, -- Но все
ходят туда в свою очередь, и тебе следует подождать.
Испепелив собеседницу взглядом, Аполлон поспешил к бане, где забился
в уголок под скамью.
Он не опоздал. Рабыни уже наполняли купальню теплой водой. Одна из
девушек тонкой струйкой вливала в нее благовония из белого лекифа, а другая
размешивала их руками. Большие круги шли от этого по воде, и в глазах у
Феба зарябило. Не очень-то приятно быть мышью: так и хочется обмочить от
страха хвост при виде горячего пара. Но ничего -- он тут не на долго!
Хлопнула дверь. Зазвенели медные кольца отодвигаемого занавеса.
Динамия, грузная и немолодая, опустилась в купальню, подняв чудовищную
волну. Ее сливовая кожа, обожженная еще на милетском солнце уроженку южного
побережья Эвксина. Кроме того, в ее жилах, как и в жилах самого Гекатея,
явно текла киммерийская кровь.
Аполлон Иетрос, покровитель странствий, был среди тех богов, которые
всего столетие назад провожали взглядами караваны прежних хозяев Киммерии,
бежавших за море под натиском наступавших скифов. Их цари не решились
покинуть родину и сами убили друг друга в последней схватке. Забытые кости
навсегда остались на этих землях в знак того, что киммерийцы еще вернутся
домой. Хотя сам народ, найдя пристанище в округе Милета, растворился среди
тамошних греков, зато теперь почти все колонисты, отправлявшиеся в
Пантикапей, несли в своих жилах капельку киммерийской крови.
Она бродила в них, как хорошее вино в дубовой бочке, и заставляла с