"Ольга Елисеева. Дерианур - море света " - читать интересную книгу автора

вокруг себя целые толпы сброда.
Сен-Жермен на мгновение остолбенел, не веря своим ушам.
-- За меня? Забавно.
-- Ничего забавного, -- метр Гонто снял парик и отер вспотевшую
лысину платком. Он пророчествует не весть что! Грабежи, смуты, падение
королевской династии, гибель Франции, 25 лет террора, войн и братоубийства.
Голод в Париже, иностранные войска на улицах... И выдает все это за ваши
предсказания.
Граф окаменел.
-- Маркиза, зная вашу скромность и сдержанность в прогнозах,
специально послала меня к вам, чтоб сообщить об этом.
-- Благодарю, друг мой. Благодарю, -- протянул граф. -- К несчастью,
я знаю этого Гова. Пять лет назад я нанял его в Неаполе камердинером.
Италия для меня -- чужая страна. Мне было приятно иметь возле себя
француза, слышать не заученные реплики, а живой язык... Вскоре он бежал,
прихватив с собой кое-что из моих бумаг.
На полном лице метра Гонто отразился нескрываемый ужас.
-- Так значит... -- он не договорил, умоляюще глядя на графа и прося
его опровергнуть страшные пророчества.
-- О, нет, не бойтесь. -- Сен-Жермен знаком попросил банкира
успокоиться. -- Этот несчастный, как и все профаны, путает то, что может
быть и то, что действительно будет. Не предавайте значения тому коктейлю из
знаний, которым он пичкает трактирную публику.
-- Что же вы собираетесь делать? -- Спросил совершенно сбитый с толку
метр Гонто.
-- Я приму свои меры. -- Ободряюще улыбнулся Сен-Жермен. -- Для
начала попрошу вас отвезти меня в Париж и показать этого смутьяна.
-- Я к вашим услугам, -- банкир поклонился.
Через десять минут граф был готов в путь. Он сменил кожаный фартук,
запачканный реактивами, на скромный но дорогой камзол серого бархата,
расшитый серебряной канителью. На голове, скрывая черные, как вороново
крыло, волосы, сидел аккуратно напудренный парик. В руках толстая эбеновая
трость с резной камеей в рукоятке. На губах неизменная улыбка.
-- Едемте.
Путь до Парижа занял два часа. Граф хранил молчание. Оно не было
напряженным. Скорее выдавало задумчивость и грустные мысли. Метру Гонто
было от этого не по себе. Он предпочел бы развлечься беседой, порассказать
о семье, о детях, о падении нынешнего оборота банков в связи с прусской
войной. Спросить у чудного гостя, раз он такой завзятый пророк, скоро ли
конец этой разорительной бойне с Фридрихом, и куда выгоднее вкладывать
деньги -- в перевозки зерна из Нового Света, или в индийский чай -- тоже
ведь мода пошла!
Но банкир не осмеливался прервать безмолвие, поскольку спутник
казался очень огорчен и погружен в себя.
Париж встретил их мелким дождем. Начиналась осень. Над Сеной стоял
туман, от которого колоссальные ковры плюща и дикого винограда, свисавшие с
каменной облицовки набережных, отливали влажной изумрудной зеленью.
На улицах было немноголюдно. В предместье Марэ карета остановилась у
кабачка "Шпора".
-- Я помню, как город разрастался, -- тихо сказал граф. -- Как на