"Мирча Элиаде. Девица Кристина (фантастический реализм) " - читать интересную книгу автора

определенностью.
- Целую руку, барин!
Пожилая женщина, улыбаясь, внесла поднос с молоком.
- Я заспался. Наверное, очень поздно, - пробормотал г-н Назарие.
Женщина потупилась.
Г-н Назарие потер лоб. Голова побаливала, во рту было горько. Его вдруг
охватили угрызения совести за то, что он так долго валяется в постели.
Блаженство, которое никак его не отпускало, казалось ему теперь постыдным.
Сразу, без всяких причин, навалилась грусть, усталость, безысходность -
обычные его спутники при пробуждении на новом месте. Огромная яма внутри, и
все туда ухает... Но когда он вспомнил про коньяк, который распивал ночью,
его взяла настоящая злость на себя. "Ну, ладно, золотая молодежь прожигает
жизнь, а ты-то куда?"
- Теплой водички, барин?
Нет, никакой теплой водички, никакого баловства. Г-н Назарие чувствовал
необходимость наказать себя, и посуровее. Холодные обливания, вот что ему
надо.
Женщина вышла, и г-н Назарие энергично соскочил с постели. Тяжесть и
боль в голове не проходили. Он налил в лохань холодной воды и стал
плескаться. Одно за другим припомнились ему происшествия этой ночи, и он
чуть не рассмеялся. Что там ему вчера примерещилось, что за глупые страхи!
Довольно посмотреть вокруг: этот яркий свет, эта осенняя свежесть, это
горячее молоко, младенческий, кроткий пар над чашкой, и сразу становится
ясно, что вчерашнее - ерунда, темная игра воображения. "И хоть бы еще курить
умел по-человечески", - иронизировал над собой г-н Назарие, одеваясь. Потом
он присел к столу и медленно выпил до дна чашку молока, не тронув варенья и
масла. Отломил кусок гренка и, хрустя, принялся заканчивать свой туалет.
"Вчерашний ужин отменным не назовешь, - подумал он. - Если бы я не перебил
аппетит коньяком, сегодня был бы голоден как зверь. Да, ужин не удался, и
это все заметили. От жаркого разило бараном, овощи перепарены. Слава Богу,
выручила мамалыга с брынзой, со сметанкой... - Он улыбнулся, взглянув в
зеркало. - Какой заросший. Может быть, поэтому она спросила про теплую воду?
Но теперь уже поздно, ничего, обойдусь холодной".
Он не спеша достал из чемодана бритвенный прибор и стал намыливать
щеки. Веселый мотивчик выплыл на поверхность памяти и закачался, то теряясь,
то прорезываясь опять:

Les vieilles de notre pays...

"Это Егор пел сегодня ночью", - вспомнил он с удовольствием.
Вспомнились ему и обстоятельства, вынудившие того запеть. "Он почувствовал
то же самое". Эта мысль вызвала улыбку. С какой легкостью он сейчас
улыбался, какой далекой и нелепой казалась ему ночная сцена. Он весело водил
помазком по подбородку. "И при всем при том что-то было. Как будто кто-то
еще меня слушал. Я прекрасно помню. И за столом... Привиделось? Да нет,
дело, пожалуй, нешуточное". Но сейчас столько света было в комнате, столько
надежности в белых стенах, в клочке ясного неба, пойманного зеркалом, в
ощущении душистой мыльной пены на щеках...
Г-н Назарие аккуратно укрепил бритву; каждый жест доставлял ему
удовольствие, прикосновение к каждому предмету. Он начал бриться, глядясь в