"Станислав Борисович Елаховский. На лодках через снежные горы " - читать интересную книгу автора

круче и, кроме того, на склоне торчало много больших камней, в стороны от
которых тянулись жесткие снежные гребни. Некоторые из них были покрыты
ледяной коркой; ступая на нее, мы скользили и падали. Чтобы подняться,
приходилось сбрасывать рюкзак с плеч и, встав на ноги, снова наваливать его
на себя. О том, чтобы идти на лыжах, нечего было и думать, и мы оставили их
внизу, у нарт.
Солнце поднялось еще выше и теперь освещало весь склон и даже тот
камень внизу у ручья, где мы обедали и откуда начали крутой подъем. Но снег
был еще морозный - не отпускало, наверное, оттого, что дул свежий северный
ветер, который едва заметно, но непрерывно усиливался. Мы надели защитные
очки, но они быстро запотевали, и приходилось часто останавливаться и
протирать их. Чем еще хорошо двигаться ночью, когда солнце слабое или его
нет совсем (кроме того, что в мороз хорошо скользят лыжи) - не нужны эти
проклятые очки. Придется выходить теперь по вечерам еще раньше, чтобы
останавливаться задолго до яркого солнца.
...Восемь утра. Палатка прилепилась к торчащей ребром гранитной плите.
Свистит ветер. Пока мы поднимались, он успел уже перемениться. Теперь ветер
дует вниз по склону и не дает лезть выше, даже если бы у нас еще были силы.
Мы сидим вокруг печки и, глотая слюни, смотрим, как подпрыгивают крышки
обеих кастрюль. Снежные змеи сползают со скалы и вьются над нами. И
рассыпаются, окутывая наш лагерь сплошной пеленой. Сброшенные ногой куски
плотного снега катятся вниз по склону. Обтачиваясь на ходу, они превращаются
в бочонки, колесики и исчезают в белой мгле.
Временами, когда ветер внезапно стихает, снежные змеи опадают и, не
растворяясь в воздухе, опускаются на снег близко от нас, и тогда в просветы
между вьющимися по бокам от нас струйками снега мы видим тундру на запад от
хребта. И на ней весь наш путь от Елецкого к Уралу. Отсюда, сверху и
издалека, на пути нашем не видно деталей - ни кустов на Средней Кечпели, ни
камней и проталин в тундре, и от этого он кажется каким-то бесконечным. И
трудно представить, как мы прошли его с гружеными нартами, как вылезли на
такую высоту, откуда уже совсем рядом до вершины. В следующий переход мы
будем там, если не задержит ветер.
А ветер свистит. Мы то и дело поглядываем на вьющиеся над нами белые
змеи и стараемся определить, что с ветром - стихает или наоборот...
Достанутся нам или нет знаменитые уральские сорок метров в секунду?
Мы укрепляем палатку, загоняя по углам в снег еще по одной лыжной
палке. И, не надеясь на гранитную плиту, которая может оказаться
бесполезной, если переменится ветер, ставим стенку из снежных кирпичей.
На ветру от солнца никакого тепла, один свет. Чтобы не стыла еда и
чтобы заодно грелись руки, мы наваливаем эту еду (обычное походное варево,
что-то среднее между рисовой кашей и мясным супом) прямо в кружки, из
которых потом будем пить чай. Но даже в кружках все быстро холодеет, и чай
мы пьем уже едва теплый.
В палатке, когда мы кончили возиться и влезли в мешки, Петр опять
вспомнил про тот вечер, что застал его в походе на Кольском, на плато
Чивруай. Он закурил, вытянулся в мешке и стал рассказывать о том, как,
засыпанные снегом, они лежали в двух палатках рядом и долго не могли попасть
друг к другу. А нужно было: в одной палатке оказались примус и бензин, в
другой - почти все продукты. И вообще всем вместе веселее. Пришлось
откапываться и делать в снегу между палатками тоннель. Сколько они так