"Антуан де Сент-Экзюпери. Письмо заложнику" - читать интересную книгу автора

Присутствие друга, который где-то далеко, подчас ощутимей, чем его
присутствие во плоти. Такое чувство рождает молитва. Никогда я так не любил
родной дом, как в пору, когда очутился в Сахаре. Никогда ни один жених не
был ближе к своей нареченной, чем бретонские моряки, что в XVI веке огибали
мыс Горн и отдавали свою молодость борьбе со встречным ветром. Едва они
уходили в плаванье, для них уже начинался обратный путь. Загрубелыми руками
поднимая паруса, они готовили свое возвращение. Самая короткая дорога из
бретонской; гавани к дому невесты вела вокруг мыса Горн. А вот эмигранты мне
казались бретонскими моряками, у которых отняли; оставленных в Бретани
невест. Любимая уже не засветит для них в окне скромный огонек. Они отнюдь
не блудные сыны. У этих блудных детей нет дома, куда можно бы возвратиться.
Вот тут-то и начинаются подлинные скитания - скитания вне собственной души.
Как создать себя заново? Как распутать тяжелый клубок воспоминаний?
Этот призрачный корабль, словно некое чистилище, нес на себе груз еще не
родившихся душ. Живыми и подлинными, столь подлинными, что хотелось их
коснуться, оставались только те, кто был неотделим от парохода, облагорожен
настоящим делом, - кто разносил подносы с едой, драил медяшку, чистил обувь
и с чуть заметным презрением обслуживал мертвецов. Команда смотрела на
эмигрантов немного свысока вовсе не потому, что те были бедны. Им
недоставало не денег, но весомости. Эмигрант уже не был членом такой-то
семьи, другом такого-то, человеком с такими-то обязательствами. Каждый еще
играл свою роль, но все это была неправда. Никто в них больше не нуждался,
никто не ждал от них помощи. Какое чудо - телеграмма, которая переполошит
тебя, глубокой ночью поднимет с постели, погонит на вокзал: "Приезжай! Ты
мне нужен!" Друзья, готовые нам помочь, находятся быстро. Куда труднее
заслужить друзей, которые ждут помощи от нас. Да, конечно, эти призраки не
будили ничьей ненависти и зависти, никто им не докучал. Но никто и не любил
их по-настоящему. Я говорил себе: едва они сойдут на берег, их в знак
сочувствия засыплют приглашениями на коктейли, на званые обеды. Но кто
станет стучаться к ним в дверь, кто потребует: "Открой! Это я!" Долго надо
молоком вскармливать младенца, прежде чем он сам начнет требовать грудь.
Долго надо взращивать дружбу, прежде чем друг предъявит на тебя права.
Поколение за поколением должно разориться, поддерживая обветшалый замок,
который вот-вот рухнет, - тогда лишь научишься его любить.

II


И я говорил себе: "Главное - чтобы где-то сохранялось все, чем ты жил
прежде. И обычаи. И семейные праздники. И дом, полный воспоминаний. Главное
- жить для того, чтобы возвратиться..." Я чувствовал: самая суть моя в
опасности, оттого что так хрупки далекие магнитные полюсы, без которых я -
ничто. Мне грозила опасность узнать доподлинную пустыню, и я начал постигать
тайну, которая давно уже меня занимала.
Когда-то я прожил три года в Сахаре. И я, как многие другие, пытался
постичь, чем же она завораживает и покоряет. Казалось бы, там только и есть,
что одиночество и лишения, - но всякий, кому случилось побывать в пустыне,
тоскует по тем временам, как по самой счастливой поре своей жизни. "Тоска по
бескрайним пескам, тоска по одиночеству, тоска по простору" - все это лишь
слова, литературные штампы, и ничего они не объясняют. А вот здесь, на борту