"Борис Екимов. Пиночет" - читать интересную книгу авторадолжны быть щи! Горячие! Потому что это - щи! Ане больничный супчик!"
- Чего глаз не кажешь?! - с ходу попенял он. - Ждешь приглашения? - Лишь к базу прибился... - оправдался Корытин. - Хату открываю. - Нечего ее и открывать! Какой прок! Там - ни выпить, ни закусить. Одни дохлые мухи. Пошли! Отнекиваться или возражать было бесполезно. Петрович уже развернулся и заспешил со двора, твердо зная, что его слово - закон. А в доме своем, еще со ступеней веранды, он крикнул: - Бабы! - и объяснил Корытину: - Телевизор. Опиум для народа. Не религия, а именно телевизор, - подчеркнул Петрович. - Вечернюю дойку коров в колхозах сдвигают, потому что доярки хотят смотреть "Просто Марию". Ты понял? Сели на веранде, у стола, который тут же стал обрастать едой и закусками. Накрывали стол двое: жена Петровича и молодая темноглазая женщина, которую Корытин признать не мог. - Не угадываешь? - спросил Петрович, перехватывая взгляд гостя. Володькина дочка, Таня. Корытин лишь руками развел. Володю он еще помнил, а уж дочку его... Когда, по мнению Петровича, стол стал глядеться пристойно, он скомандовал бабам: "Все! Исчезли!" Сам же заспешил к своим ухоронам за питием. Пока он ходил, жена Петровича спросила о старом Корытине, поохала. Хозяин и без расспросов все знал. Первую рюмку он поднял, сказав: "Помоги ему бог". И больше об этом речей не было. - Как? - спросил Петрович, опорожняя рюмку и глядя на гостя, который, зная обряд, понюхал питье, пригубил, почмокал, а уж потом выпил. - Но ты не знаешь. Настаивать нужно лишь неделю. Не больше. И сразу отцедить. Иначе весь букет пропадет, останется горечь. Водку Петрович делал сам. Двойная перегонка, тройная очистка, потом коренья да травы. На пенсию он ушел давно. Время позволяло и свою водку делать, и заниматься хозяйством. Все было на столе: провесной балычок и копченая утятина, мясо, вареники, блины с каймаком. - Листовка! - объявлял Петрович и наполнял рюмки прозрачной, с прозеленью настойкой, которая пахла смородиновым листом. - Огурчиком ее закусим. С хрустом! - Хреновка! Эта настойка была вовсе светлой, но дышала остротой только что натертого хрена. - Ты чего приехал? - теряя вдруг пыл, скучно спросил Петрович. - Батя послал? Точно? Илью Муромца... Лети, мол, спасай. Уборка! Зимовка! Без догляду! - Он пригибался над столом, заглядывая в глаза Корытину. Тот молчал, потому что знал: Петровичу ответ пока не нужен. Не выговорился. - Послал... Чую... Сам уже не может шашкой махать, значит, молодого - в атаку. Петрович замолчал и сказал с печалью, но твердо: - Уезжай, родный. Не ломай себе жизнь. Сила пришла, какую шашкой не возьмешь. С ней и пушкой не сладишь. Гаубицей. - С кем? - спросил Корытин. - Антанта! - воздел сухой перст Петрович. - Новая Антанта, я ее так зову. Мировая мощь. И с большим умом. Старая была дураковатей. "Навалимся... |
|
|