"Борис Екимов. Пиночет" - читать интересную книгу автора

носа, мягкого подбородка, каштановые, в крупное кольцо, волосы... Они были
очень похожи, особенно в юности. И прежде, и даже теперь природа старалась
сблизить их настолько, насколько это позволял разделявший их пол. Всегда
была заметна некоторая резкость черт у сестры, излишняя мягкость - у брата.
От рождения они были вместе. Десять лет отсидели за одной партой в
школе. Потом пути разошлись: сельхозинститут - у Корытина, у сестры-
медицинский. А потом она уехала в Сибирь и осталась там. Последние годы
вовсе не виделись.
То ли завтрак это был поздний, то ли ранний обед, но сидели за столом
долго. Рассказывали, расспрашивали, глядели друг на дружку при дневном уже
свете. Конечно, годы брали свое: сорок пять лет - не шутка. Но и брат и
сестра смотрелись хорошо. Особенно Катерина. Время смягчило резкость черт,
сделав лицо женственней. У брата секли лоб морщины, появилась редкая, но
седина. Однако он оставался все тем же: густая копна волос, глаза, улыбка -
девкам присуха, бабий баловень - Корытин.
Наконец встали из-за стола. День разгорался ясный, солнечный, с легким
морозцем. Прямо на заказ: новогодний подарок - не день.
- Поехали, - со вздохом сказал Корытин, и сестра поняла его: к
родителям, на кладбище.
Поняла и быстро сыскала в своих вещах привезенный букет искусственных
цветов.
Председательская "Нива" стояла возле дома. Корытин ее сам водил. Дорога
на хуторское кладбище была расчищена, хоронили и зимой.
Доехали, оставили у ворот машину. Могилки были заметены снегом. Все
кладбище - вровень, лишь кресты да пирамидки торчат. Но расчищать, тревожить
кладбищенский покой не стали. Прошли, постояли, поглядели на портреты,
Катерина всплакнула. Как давно ушла мама... Ее молодою хранила память. Отец
помнился на больничной койке, исхудавший вконец. А здесь - при костюме и
галстуке, и лицо еще нестарое. Были - и нет их. Даже могилки - под снегом.
Постояли, повздыхали, прикрепили к портретам яркие неживые цветы,
покрошили и сыпанули вокруг печенье для птиц, каких вовсе и не было. Все
исполнили, как хотели и как было положено, и ушли.
А в машине Корытин спросил:
- Может, на хутор сбегаем?
- Да-да, поехали... - согласилась Катерина, потому что это было так
кстати: проведав покойных родителей, проведать родину - хутор Зоричев, где
родились и жили когда-то в ранней младости.
Проехав окраиной, выскочили в степь. Черная, прямая как стрела лента
асфальта лежала меж снегов. Белая степь, под солнцем, слепила глаза.
В невеликом хуторе Зоричев когда-то начинали жить, там - детство. Он и
сейчас был таким же, этот степной хуторок: на краю темнели постройки, базы
колхозных ферм; дома - редкой россыпью; старые почерневшие вербы над
заметенной снегами речкой. Вся округа - в снегах. А виделось: зеленая степь
с лазоревыми цветами, кудрявые вербы, светлая вода.
Посреди хутора - магазин да клуб, кучка домиков. Магазин - новый,
кирпичный, а клуб - старый, где кино глядели.
- А где школа была, ты помнишь? - спросил Корытин.
- Возле клуба, - ответила Катерина.
Остановили машину и вышли из нее. Глухая тишина стояла над заметенным
снегами хутором.