"Борис Екимов. Пиночет" - читать интересную книгу автора

эти бумаги. Потому что хотят обдурить! Налоги сбирать! А земля нам задаром
не нужна. Зубами ее грызть не будешь! От огорода руки не владают. На черта
она, эта земля?! Не землю, зарплату дайте, как раньше! За надой, за привес,
за теляток, премию - чтобы за все копеечка шла. А земля наша лишь на
кладбище. И ты от нас не отпихивайся! Ты - наш, не набежный. И мы об тебе с
надежой... С батей твоим горя не знали, а ныне...
Корытин с трудом выбрался со двора и, продолжив путь, заглянул в
ремонтные мастерские, в гараж, к амбарам съездил, поглядел на тока, которые
уже чистили, готовясь к новому хлебу.


5

К отцовскому дому он прибился к вечеру, в колхозное правление так и не
завернув, хотя знал, что его там ждали; загнал машину во двор и, не отпирая
дом, сел на крыльце. Кончался день, долгий июньский день. На хуторе было
тихо, а в отцовском дворе - и вовсе, даже кошка куда-то сбежала. Раньше были
цветы. Теперь - пыльная лебеда, конопля. И в доме- пусто. Заходить туда
неохота.
День кончился. Красное солнце садилось за деревьями. Редкие высокие
облака, рассеянные по небу, загорались розовым. Корытину ни о чем не
думалось, ничего не хотелось. Так бы сидел и сидел на теплых ступенях,
словно подремывая. А когда прервется эта спокойная дрема, надо будет что-то
решать окончательно.
Сюда, на хутор, Корытин приехал с твердым намерением исполнить волю
отца. Эта воля - предсмертная. Тем более, что слово дал. Но если прежде
просто-напросто не хотелось ему лезть в председательский колхозный хомут,
это было естественно для человека взрослого и знающего, что творится в
стране и здесь, рядом. Он и в добрые годы к председательству не стремился.
Знал ему цену. А теперь - и вовсе: никому ничего не надо, никто ничего не
знает, никто ни за что не отвечает. Сегодня - социализм, завтра -
капитализм, послезавтра может, иное... А у него была спокойная работа,
положение и даже наперед добрый загад: новая организация появлялась в
областном центре, и Корытина туда звали, обещая хорошую квартиру, хорошую
зарплату и кое-что сверх того. Все это бросить? Ради чего?.. Тем более, что,
проехав нынче и поглядев, Корытин совершенно отчетливо понял, что даже
отцовский колхоз, который считается крепким, лучшим в районе, даже он
расползается как тришкин кафтан. И уже не залатаешь: нечем и не к чему
лепить - все прелое, все само собой рвется. Была огромная система,
называлась "колхозный строй". Снизу был фундамент, со всех сторон - крепкие
связи, поддержки, подставки - словом, здание. Оно рухнуло. И как теперь в
одной ли, в двух уцелевших комнатках жить? Бежать надо из этих комнат, пока
цел.
Корытин это понимал и прежде - сколь об этом говорено-переговорено! - а
теперь вовсе убедился. Все так и идет. Но как объяснить отцу? Не объяснишь.
Один выход: сказать, что начальство против. Такое отец, может, и поймет.
Мол, против - и все. И разговаривать не хотят. Начальственное слово,
начальственную дурь отец всю жизнь на своей шкуре испытывал и цену этому
знал.
"Против начальство...", "Иди им и докажи..." - повторял и повторял про