"Н.Я.Эйдельман. Последний летописец" - читать интересную книгу автора

мой! - отвечал я, - хотя св. Бонифаций был добрый человек и обратил в
христианство баварцев, однако же кишки его не имеют для меня никакой
прелести".
"Везде в Эльзасе приметно волнение. Целые деревни вооружаются, и
поселяне пришивают кокарды к шляпам. Почтмейстеры, постиллионы, бабы говорят
о революции. <...> За ужином у нас был превеликой спор между офицерами о
том, что делать в нынешних обстоятельствах честному человеку, французу и
офицеру? Положить руку на эфес, говорили одни, и быть в готовности защищать
правую сторону. Взять абшид (отпуск - нем.), говорили другие. Пить пиво и
над всем смеяться, сказал пожилой капитан, опорожнив свою бутылку".
"Я оставил тебя, любезный Париж, оставил с сожалением и благодарностию!
Среди шумных явлений твоих жил я спокойно и весело, как беспечный гражданин
вселенной; смотрел на твое волнение с тихою душою, как мирный пастырь
смотрит с горы на бурное море. Ни якобинцы, ни аристократы твои не сделали
мне никакого зла; я слышал споры и не спорил; ходил в великолепные храмы
твои наслаждаться глазами и слухом".
"Девятый-надесять век! сколько в тебе откроется такого, что теперь
считается тайною!"
Блажен, кто посетил сей мир в его минуты роковые... Карамзин блажен;
Европа 1789/90 - жерло великого вулкана, пламени которого станет на все XIX
столетие. Год, как взята Бастилия, и еще осталось два года Людовику XVI.

И пламенный трибун предрек, восторга полный,
Перерождение земли...

Но Максимилиан Робеспьер пока еще сравнительно незаметный депутат
Национального собрания от города Арраса, а Наполеон Бонапарт - всего лишь
артиллерийский лейтенант...
Нет! Нам сегодня, привыкшим к революционному гулу во всем мире, все же
нелегко понять, что 1789-1793 были первым вселенских переворотом после более
чем тысячелетней феодальной тишины (нидерландская, английская революции были
замечены в десятки раз меньше: мир в XVI-XVII веке был куда более
разъединенным, да и не дозрел еще, чтоб заметить...).
Кажется, наступает конец "главнейшим бедствиям человечества": Карамзин
пишет, что люди вот-вот "уверятся в изящности законов чистого разума".
Минуты роковые...
Возвращение на корабле из Лондона в Петербург в июле 1790-го. В столице
доброе знакомство с Державиным, который обещает литературную поддержку. А
затем карамзинское путешествие из первой столицы во вторую, о котором не
стоило бы и вспоминать (кто не приезжал из Петербурга в Москву и обратно),
если бы не два обстоятельства.
Этим летом, 30 июня, за свое "Путешествие" арестован Радищев. Второе же
обстоятельство-частное: в следующий раз Карамзин окажется на Неве "жизнь
спустя", через 26 лет. Вот как ездили и расставались в ту пору. Карамзин
торопится в Москву, любезную Москву!


СЛАВА

Вспоминают современники: