"Н.Я.Эйдельман. Последний летописец" - читать интересную книгу автора

опытностию торжествует над искусством долголетним".
Но притом "храбрость, всегда знаменитое свойство народное, может ли в
людях полудиких основываться на одном славолюбии, сродном только человеку
образованному? Скажем смело, что она была в мире злодейском прежде, нежели
обратилась в добродетель, которая утверждает благоденствие государств:
хищность родила ее, корыстолюбие питало".
"Святослав, видя малое число своих храбрых воинов, большею частию
раненных, и сам язвленный, решился наконец требовать мира. Цимиский,
обрадованный его предложением, отправил к нему в стан богатые дары. "Возьмем
их, - сказал великий князь дружине своей, - когда же будем недовольны
греками, то, собрав войско многочисленное, снова найдем путь к Царюграду".
Так повествует наш Летописец, не сказав ни слова о счастливых успехах
греческого оружия".
Как видим, Карамзинская любовь к отечеству - не за счет просвещения.
Патриотизм просвещенного человека...
К сожалению, мы, как и прежде, плохо слышим главный, внутренний голос
писателя-историка, довольствуясь только результатом, внешней канвой. Писем и
воспоминаний совсем немного, и на то были, пожалуй, особые причины. Прежде
всего - уединение, неразговорчивость. Изредка историк появлялся на людях "за
бостоном" с обычною грустною улыбкою и, "казалось, рад бы был все
человечество поднять до себя" (Ф. Ф. Вигель).
"Занимаюсь только моей доброй женой и русской историей".
Катерина Андреевна, от которой Карамзин ожидал более дружбы, чем любви,
оказалась женой хорошей, едва ли не идеальной. Ее личность, несмотря на
пристальное внимание современников и потомков, все же загадочна: причиной
тому, наверное, одно из главных достоинств этой женщины, переходящее в
"недостаток" (для историков). Мы подразумеваем сдержанность, спокойную
естественность, нелюбовь к пустой светской болтовне...
Необыкновенный характер был, вероятно, образован нелегкими
обстоятельствами. Внебрачная дочь знатного вельможи Андрея Ивановича
Вяземского, получившая фамилию Колывановой (по месту рождения: Колывань - он
же Ревель, Таллин), несмотря на удочерение, обеспечение и отличное
воспитание, она, конечно, прекрасно понимала свое особое положение, порою
неизбежно унизительное. Карамзин заметил, понял ее - 23-летняя девушка,
выходя за старшего 14-ю годами знаменитого человека, поняла и почувствовала
его, как никто. Одобряя этот брак, знаменитый адмирал Н. С. Мордвинов
записал: "Умный человек всегда будет хорошим мужем. Я не сомневаюсь, что г-н
Карамзин сделает ее счастливою".
Любовь вскоре соединилась с редкостной дружбой, скрепленной радостями
от живых детей и горестью об умерших... Наверное, ни у одного известного
русского писателя не было лучшей жены.
"Жизнь мила, - запишет Карамзин, - когда человек счастлив домашними и
умеет работать без скуки". Жизнь была мила - "История" шла вперед.
Позже необыкновенность этой женщины будет осознана совершенно разными
людьми, от юного Пушкина до царя Александра. Но об этом - не сейчас...
Являлись, впрочем, поводы, соблазны - выйти разок-другой из круга семьи
и древностей, выйти и громко заговорить, заспорить, оставить следующим
поколениям разного рода исповеди и программы. Искушение являлось и
мужественно отвергалось. Противники же, недоброжелатели, наконец, насмешники
"из своего круга" не только говорили, но и писали.