"Н.Я.Эйдельман. Тайные корреспонденты "Полярной звезды"" - читать интересную книгу автора

2. Ограничивались или исключались такие материалы, которые власть могла
бы использовать для преследования прогрессивных деятелей. Именно по этой
причине Герцен отклонил предложение Полторацкого печатать регулярные
обозрения русской словесности наподобие тех, что некогда публиковал Бестужев
в "Полярной звезде" 1823-1825 гг.: "Нам не настолько известны новые порядки,
чтоб слишком откровенно говорить о современных писателях и книгах; пожалуй,
Мусин-Пушкин9 за это представит меня к аннинскому кресту" (ПЗ, II, 254).
3. Ограничивались или исключались из тактических соображений материалы,
которые могли бы повредить распространению и влиянию Вольной печати в
широких оппозиционных кругах русского общества. Именно по этой причине
Герцен, очевидно, не публиковал полностью письма Прудона в первой "Полярной
звезде" и некоторые места из письма Полторацкого во второй.
В конце чернового письма Полторацкого помещены явно замаскированные
место отправления, дата написания и инициалы автора: "Ельня. 26 августа 1855
года. В. О." (сначала было "Л. И."). Истина заключалась бы в подписи:
"Берлин. Сентябрь 1855 г. С. Д. П."
Письмо Полторацкого примечательно тем, что оно (как и запрещенные стихи
в той же книжке альманаха) открывает историю борьбы за пушкинское наследство
на страницах Вольной печати.
Не прошло еще и 20 лет со дня гибели поэта, но уже закипали
ожесточенные общественно-политические дискуссии о значении его творчества.
Самые различные общественные группы - от революционно-демократических до
религиозно-консервативных - считали Пушкина своим, находили в бесконечном
мире его творчества то, что отвечало их мыслям и взглядам. Эту борьбу за
Пушкина можно было в ту пору довольно отчетливо проследить среди людей,
которые при жизни поэта были его близкими друзьями или приятелями. Поскольку
с этим обстоятельством мы еще не раз встретимся, путешествуя по страницам
герценовской "Полярной звезды", остановимся на нем несколько подробнее.
В Сибири доживали в ту пору тридцатилетнюю ссылку несколько приятелей
Пушкина - декабристов, и в их числе первый лицейский друг - И. И. Пущин. На
другом общественном полюсе сосредоточились другие лицейские: посол в Вене, а
с 1856 г. министр иностранных дел А. М. Горчаков, крупнейший сановник и
директор Императорской публичной библиотеки М. А. Корф. Товарищем министра
просвещения был близкий приятель Пушкина П. А. Вяземский.
Взгляды и общественная позиция большинства других людей пушкинского
круга - обычно не столь отчетливы и весьма противоречивы.
Между Сергеем Дмитриевичем Полторацким и Александром Сергеевичем
Пушкиным - многолетние приятельские отношения, переписка, карточные долги,
обмен книгами. В громадной библиотеке Полторацкого в с. Авчурине Калужской
губернии имелись, между прочим, книги, подаренные Пушкиным10.
По просьбе С. Полторацкого Пушкин внес своей рукой в его альбом
знаменитое стихотворение "Кинжал".

Полторацкий был в столицах весьма популярен - знал буквально все и всех
(в одном из писем он среди обычных своих шуток заметил, что его нашло бы
письмо даже с таким адресом: "Москва. С. Д. П.").
Библиографические познания Полторацкого были громадны, коллекция редких
книг и запрещенных стихов - замечательна. Неудержимая любознательность и
живость толкали норою этого человека на очень смелые операции, как
финансовые (что привело его в конце концов к полному разорению), так и