"Натан Эйдельман. Петя Кантроп (Журнал "Искатель", 1966, N 5)" - читать интересную книгу автора

прапрабабушек. Но... - тут Петя замялся, - но я как-то стесняюсь
превращаться в женщин. У меня почему-то всегда есть опасение, что синий
эликсир мой вдруг откажет и я навсегда останусь собственной прабабкой.
Конечно, и розовый может сплоховать, но - умереть мужчиной
предпочтительнее...
"Хорошие все-таки друзья у меня, - думал я, слушая Петю, - Ученые и
приятные".


Из моего дневника

21 февраля. Петр привел знакомого студента Володю Пушкина. Мы все
подготовили, чтобы на пятнадцать минут превратить Володю в его прямого
предка Александра Сергеевича. Однако мы так волновались, что дали Володе
лишнего и вместо Пушкина получили Ганнибала, Арапа Петра Великого. Оробели
мы, конечно, но Петя заговорил о фортификации, и арап, с детства привыкший
ничему не удивляться, принялся чертить и объяснять. В разгар очень
любопытного объяснения он сделался, однако, Осипом Абрамовичем Ганнибалом,
мрачным и злым, и дико заорал: "Водки!!!"
Мы побежали, принесли. Он выпил раз, два, три, заставил нас пить. Мы не
хотели, но он настаивал, да нам и отказываться было стыдно. Как это ни
удивительно, но довел он нас за пятнадцать минут до такого состояния, что
мы и Надежду Осиповну, и Александра Сергеевича, и детей, и внуков, и
правнуков Пушкина проспали, и когда очнулись, то Ганнибалы-Пушкины уже
превратились в студента Володю, и, сколько мы его ни уговаривали, больше
он не желал подвергаться опыту, боялся в себя не вернуться.
- Глупец! Ведь предки у тебя какие!
- Гениальные люди, но все какие-то несчастливые...
Против этого мы ничего не могли возразить.
Петя после размечтался: найти бы всех потомков великих людей и разом
превратить их в знатных предков.
Я же утверждал, что ничего хорошего из этого не выйдет.

22 февраля. Испугались мы потом, а сначала даже не поняли, что
произошло. Пригласив Элю и Марину, двух знакомых девушек, мы выдали им
синенькой ровно столько, чтобы забросить обеих примерно в первую треть
XVIII века. И вдруг одна из девиц растворилась. Мы похолодели: иди
доказывай потом, что она в царстве Анны Иоанновны куда-то запропастилась.
Принялись мы расспрашивать Поликсену Никифоровну (ту, что осталась), но
она была строгих правил и с нами беседовать не пожелала, пока не
превратилась в Анну Дмитриевну, свою дочь. Та была побойчей, но, когда мы
стали про исчезнувшую подругу спрашивать, она не понимала и принялась
кокетничать. Петя проявил себя любезным кавалером, но не успел произнести
и десятка комплиментов, как появилась довольно противная Татьяна
Михайловна - дочь Анны Дмитриевны, и пошло, и пошло. Мы ни живы ни мертвы.
Даже тетка, спросившая нас: "Ребятушки, говорят, наш Николай Павлович
захворал, куда денемся-то?" - даже эта тетка нас не рассмешила. И когда мы
готовы были зарыдать от отчаяния, Матрена Константиновна вдруг
превратилась в двух шустрых девиц - Марю и Варю. Развеселившись, мы тут
завели магнитофон, да так сплясали, что партнерши наши трижды