"Виктор Егоров. Брошенный портфель" - читать интересную книгу автора

"Как бы не сглупил, не выдал бы себя", - подумал Семен.
Поместились они в разных концах международного вагона. Купе Игоря было
рядом с отделением проводника Якова Михайловича. С ним-то и стоял Игорь у
вагона. Семен выглянул. Игорь в это время что-то спросил у проводника. Яков
Михайлович ответил. Игорь рассмеялся. Улыбнулся и Яков Михайлович.
"Ну, этот везде заводит знакомства", - одобрительно подумал Семен об
Игоре. Знакомство с проводником только на пользу. В случае надобности он им
поможет.
Раздался свисток. Вошел Игорь. Дадашев пожал Семену руку и вышел из
вагона.
Утро было свежее и тихое. Хвост тучи еще виднелся вдалеке, но асфальт
уже высох, и лишь кое-где темнели на нем мокрые пятна. На востоке между
домом и чинарой показалось солнце - все кругом повеселело, небо засветилось
мягче, блеск из окон вокзала ударил в глаза, а лужи на асфальте заиграли
светлыми бликами.
Тепловоз слабо прогудел. Ему в ответ заливчато просвистел свисток.
Медленно, будто пробуя свою силу, тепловоз тронулся, вокзал поплыл назад;
колеса под вагоном пошли бойчее, перед окном понеслись, уходя назад,
товарные составы, столбы, будки, дома. Семен, облокотясь на столик, глядел в
окно - там, впереди, начинались горы; невысокие, поросшие лесом, они
подступали к дороге и, хмурясь, встречали набиравший скорость состав.
Днем Семен выходил в тамбур, курил. Гремели колеса, лязгали буфера, в
приоткрытую дверь врывался ветер: мимо проплывали пирамидальные тополя и
островерхие кипарисы. Выходил Игорь. Они переглядывались. Ничего нового.
Рахими сидят в своем купе.
На стоянках Рахими не выходили на перрон.
Они появились только за ужином, в ресторане. Семен сидел за дальним
столиком у окна, он уже кончил ужинать, когда Рахими вошли. Муж все так же
был важен, жена мило улыбнулась официантке и, заказав ужин, весело
посмотрела на соседку. Она сказала что-то по-персидски, соседка удивленно
подняла глаза. Гертруда обронила фразу по-немецки, соседка расцвела,
повернулась к ней, они заговорили наперебой. Рахими со скучающим видом
слушал их болтовню. Семен отложил салфетку в сторону, заказал чай с лимоном.
Он медленно пил чай, иногда глядя вдоль прохода, не останавливаясь ни на ком
долго, глядел как-то рассеянно и будто невидяще, но запоминал все: и темные
очки, закрывавшие глаза Рахими, и его седые приглаженные виски, и ямочку на
полной щеке его жены, и оживленное лицо их соседки.
На обратном пути Семен остановился в тамбуре. Услышав сзади шаги,
достал папиросу, чиркнул спичку, низко наклонил голову. Рахими прошли мимо.
Ночью на остановках из международного вагона никто не выходил.
За окном потянулись в багрянце садов пригороды Харькова. Вдалеке, на
холме, за кипенью рощ поднимались дома. Белые, легкие, блестя окнами,
уходили они своими гранями в синеву. Там, за ними, начинался старый город -
чистый, веселый и прибранный. Поезд замедлил ход. Сбоку к окну быстро
придвинулось низкое здание вокзала. Колеса легонько лязгнули, поезд
остановился. Пассажиры, торопясь, хлынули на перрон.
Подходил к концу еще один день. Семен и Игорь сидели в купе у Семена,
они не зажигали света.
Рахими не выходили из своего купе. К ним никто не входил. В вагоне было
спокойно.