"Сергей Эфрон. Переписка " - читать интересную книгу автора

крестным. Собираются дать ей имя - Ирина.[3]

Не буду писать о всех местных новостях - узнаете от Макса.

- Теперь о главном. Мариночка, - знайте, что Ваше имя я крепко ношу в
сердце, что бы ни было - я Ваш вечный и верный друг. Так обо мне всегда и
думайте.

Моя последняя и самая большая просьба к Вам - живите.

Не отравляйте свои дни излишними волнениями и ненужной болью.

Все образуется и все будет хорошо.

При всяком удобном случае - буду Вам писать.

Целую Вас, Алю и Ириночку.

Ваш преданный

"Вместо подписи - рисунок льва·

"Из Константинополя в Москву·"28 июня 1921 г.·

- Мой милый друг - Мариночка,

- Сегодня я получил письмо от Ильи Г"ригорьевича·,[4] что Вы живы и
здоровы. Прочитав письмо, я пробродил весь день по городу, обезумев от
радости. - До этого я имел об Вас кое-какие вести от К"онстантина·
Д"митриевича·,[5] но вести эти относились к осени, а минувшая зима была
такой трудной.

Что мне писать Вам? С чего начать? Нужно сказать много, а я разучился
не только писать, но и говорить. Я живу верой в нашу встречу. Без Вас для
меня не будет жизни, живите! Я ничего не буду от Вас требовать - мне ничего
и не нужно, кроме того, чтобы Вы были живы. Остальное - я это твердо знаю -
будет. Об этом и говорить не нужно, п"отому· ч"то· я знаю - все что чувствую
я не можете не чувствовать Вы.

Наша встреча с Вами была величайшим чудом, и еще большим чудом будет
наша встреча грядущая. Когда я о ней думаю - сердце замирает страшно - ведь
большей радости и быть не может, чем та, что нас ждет. Но я суеверен - не
буду говорить об этом. Все годы нашей разлуки - каждый день, каждый час - Вы
были со мной, во мне. Но и это Вы, конечно, должны знать.

Радость моя, за все это время ничего более страшного (а мне много
страшного пришлось видеть),[6] чем постоянная тревога за Вас, я не испытал.
Теперь будет гораздо легче - в марте Вы были живы.

- О себе писать трудно. Все годы, что мы не с Вами - прожил, как во