"Юрий Константинович Ефремов. Тропами горного Черноморья (путевые заметки)" - читать интересную книгу автора

нас своим величием. Вдалеке белеют домики Поляны. Еще выше и круче встала
удалившаяся Аибга. Но куда девались ее великолепные пирамиды? Поднимается
грубовато очерченная гряда, всего с тремя некрутыми пиками на гребне, а
перед ними путается множество трудно различимых отрогов. И вовсе не понятно,
какие же из них производили снизу впечатление пирамид и главного пика, так
недавно выраставшего у нас на глазах?
А за Аибгой вставала гряда невидных до этого гор. Двуглавую, похожую на
Эльбрус в миниатюре, только бесснежную шапку на этом хребте экскурсовод
назвал экзотическим именем - Ах-Ах. Шутим, что такое удвоенное восклицание
вполне подходит для выражения нашего восторга. Впрочем, вскоре на карте я
прочитаю это название точнее - Ахаг. Новые пики появились и восточнее Аибги.
Самый грозный из них Агепста. Мы узнали, что это не только высочайшая из
вершин в окрестностях Красной Поляны, но и пик, до сих пор никем не
покоренный. Неужели он так недоступен?
То ли от радости, рожденной далекими панорамами, то ли от свойств
горного воздуха, но мы зашагали бодрее.
Легкий, словно на крыльях, подъем между коряво изогнутыми кустами бука.
Тропа, ставшая сразу каменистой, вывела на обширную высокотравную
поляну. Это и была давно обещанная поляна с камнем - место привала.
Действительно, в центре поляны у тропы лежал большой серый каменюка,
когда-то свалившийся сверху, но задержавшийся здесь на более пологом склоне.
Камень образовал подобие балкона, на котором было особенно приятно сидеть.
Туристы шумно делились впечатлениями.
На лицах двух юнцов заметно недовольство: заповедник и ни одного зверя.
Их ворчание долетает до слуха экскурсовода. Он требует внимания и произносит
сдержанным голосом, сразу же заставляя всех притихнуть:
- Товарищи, вы слишком шумите. Предыдущая группа вела себя тише и как
раз с этого камня видела вон на том зеленом склоне бегущего медведя. А при
таком шуме вам, конечно, не покажется ни один зверь.
После подобного предупреждения не зашумишь. Все окружающее становится
еще значительнее, таинственнее. Возможность именно с этого камня увидеть
живого медведя рождает совсем новое чувство чисто охотничьего ожидания.
Теперь все стремятся говорить шепотом, двигаться осторожно, и подчас шум
возникает от слишком ретивых одергиваний и взаимных упреков новоявленных
блюстителей тишины. "Бегущий медведь"... Как это непривычно звучит. И,
вероятно, поэтому особенно реально; ведь такого не выдумаешь.
Замечаем, как здесь принижен и изогнут еще недавно гордый и
высокоствольный бук. А на соседнем склоне - и на одной высоте с нами и выше
нас - виден по-прежнему высокий буковый лес. Что же здесь заставило буки так
"пресмыкаться"?
Оказывается, тропа вывела нас к ложбине, по которой ежегодно зимой и
весной с вышележащих утесов скатываются грозные снежные обвалы. И сами
лавины, и сопутствующая им сокрушительная воздушная волна играючи валят и
корчуют любые деревья. Ведь это лавинами свалены исполинские стволы у
Сосновой скалы, на которых мы отдыхали. Вон и на Аибге по всей зоне
пихтового леса вдоль каждой лощины видны светло-зеленые вертикальные полосы,
где пихты не растут. Это следы лавинных прочесов. Здесь успевает вырасти
только трава, ибо ростки деревьев в ближайшие же зимы сметаются очередными
обвалами. Но в полосах, где лавины бывают реже или слабее, ухитряется
укорениться и бук. Пригнетаемый выпавшим снегом, он начинает стлаться по