"Владимир Ефименко. Старик (повесть)" - читать интересную книгу автора

где? Можно купить десять пачек "Беломора". Кстати, батя именно его и курил.
Ну и что? Марк продолжал:
- Идея, Витек! Если ты не хочешь огорчать маму, есть выход. От тебя
сейчас все равно никотином прет на километр. Тебе надо проветриться. В
летнем сейчас идет американский фильм про ковбоев. Две серии. Как?
- Классно, конечно, но у меня ... это... Нету...
- Не волнуйся, я все понимаю. Сам таким был. Вот, возьми, это тебе,- он
засунул мне в карман рубашки сложенную ассигнацию.
- Последний сеанс в восемь. Успеешь?
- Да. Я уже уроки сделал. Вот только как мама?
- ...А, да я ей сам все обьясню. Она тебя пустит. Надо же будущему
актеру видеть, как играют настоящие кинозвезды! Или я не прав?
Не знаю, что он там маме говорил, но меня в кино пустили без проблем. Я
же, вместо того, чтобы преспокойно себе идти в кино, зацепился с друзьями.
Они, конечно же, узнали, что я сегодня - богатенький Буратино, и сели на
хвост. Раскрутили меня на пиво. Откуда-то взялась гитара и мы два часа
просидели под забором, с полным кайфом, пока эти придурочные ковбои палили
друг в друга из кольтов. Потом я спохватился и побежал домой, потому что уже
совсем стемнело, а часов у меня не было.
Возле самого дома меня удивило то, что в окнах света не было. Правда,
скорей всего, Марик тоже пригласил маму в кино, и они еще не пришли. Тем
лучше. От меня, наверное, несет, как из пивной бочки. Лягу тихонько и буду
спать, как зайчик. Я подошел к дверям, но они оказались незапертыми. Это уже
странно. Изнутри доносились непонятные звуки, какая-то возня, шепот. Может
быть, кто-то залез к нам в квартиру? У меня все похолодело внутри. Я замер и
прислушался. Различил мамин голос, тихо-тихо:
- Нет, Марик, пожалуйста, не надо. Витя же скоро придет! А голос из
темноты ответил ей:
- Там две серии. Он придет не раньше десяти. Лида, ну давай же!
- Нет, я так не могу. Пусти.
Я подался всем телом вперед и дверь скрипнула. Послышался звук, словно
кто-то скатился с дивана на пол. Потом включился свет и я увидел Марика на
карачках у дивана, а мама сидела и куталась в шаль, щурясь на лампу.
- А , это ты Витек, - чересчур бодро произнес Марк, - Что, кино уже
успело кончиться?
Я хотел было поинтересоваться, успел ли он, но постеснялся маму.
- А вот, кстати, и она, - сказал Марк, показывая мне запонку, которую
он только что, с понтом, нашел на полу.
- Я полез ее искать и задел шнур...
А еще актер! Меня учил не переигрывать! Но если ты задел шнур и вырубил
лампу, то почему вы оба щуритесь, как на яркое солнце? Ну, Марк, не
ожидал... Не то, чтобы это меня сильно поразило. Я уже знал, откуда берутся
дети. Но моя мама... Наверное, это был типичный эгоизм с моей стороны. С тех
пор Марк стал бывать у нас реже, улыбки его стали фальшивей. Мама долго
тогда пыталась оправдываться, хотя это было лишним, я думаю. Она ведь его не
любила, как папу, я это точно знаю. Мы продолжали видеться: у нас, у общих
знакомых, но "дядя Марик" перестал быть родным. Мы с ним никогда не выясняли
подробностей, но отношение изменилось. А потом он подложил мне свинью, на
выпускном экзамене по специальности. Он был в комиссии, а мне попался
монолог Чацкого. Марк подошел ко мне и шепнул, что Вильницкий - председатель