"Джордж Эффинджер. Когда под ногами бездна [NF]" - читать интересную книгу автора

нормы, и Никки становится бешеной и совершенно неуправляемой. Каждый раз,
когда мы отправлялись куда-нибудь, дело заканчивалось потасовкой. До того
как Никки подверглась модификации, она, судя по всему, была высоким,
мускулистым парнем намного сильней меня. Даже после изменения пола в драке
она неудержима.
Пытаться отнять у нее несчастного, которого она заподозрила в
намерении оскорбить ее честь и достоинство, - тяжелое испытание, а
процедура успокоения и доставки домой отнимает последние силы. В конце
концов я понял, что Никки здорово нравится мне трезвой, но все ее
достоинства не окупают мучений, которые приходится терпеть из-за нее в
остальное время. Мы встречаемся иногда, говорим "здрасте", болтаем, но я
больше не хочу быть свидетелем ее бессмысленных пьяных драк, с воплями и
визгом.
- А, Никки. Что хорошего скажешь?
- Марид, милый, мы можем сегодня встретиться? Мне очень нужна твоя
помощь.
Ну вот, начинается!
- А что стряслось?
Несколько секунд она молчала, обдумывая, как лучше сформулировать
свою проблему.
- Я не хочу больше работать на Абдуллу. Так звали одного из
доверенных людей Фридландер-Бея. Абдулла держал на поводке около дюжины
девочек и мальчиков, рассредоточенных по всему Будайину.
- Не вижу никаких трудностей.
Время от времени мне приходилось подрабатывать таким образом, получая
киам-другой. Бей (весь квартал называл его Папа) неплохо относился ко мне.
Фридландер-Бей был фактическим хозяином Будайина, да и остальную
часть города вполне мог засунуть в карман. Я всегда держал свое слово, что
в глазах такого человека, как Бей, уже было неплохой рекомендацией. Наш
Папа - что-то вроде старейшины. Ходили слухи, что ему, ни много ни мало,
две сотни лет, и иногда я верил этому. Бей отличался старомодными
взглядами на честь и верность и на бизнес. Он раздавал награды и карал по
собственному усмотрению, словно воплощал в себе древние представления о
Всемогущем. Папе принадлежало множество ночных клубов, публичных домов и
харчевен в Будайине, но он не душил здоровую конкуренцию. Если кто-нибудь
желал попытать счастья и открывал свою лавочку рядом с его заведением, Бей
не имел ничего против. Придерживался простого принципа: если не трогаешь
его - он не трогает тебя, и предлагал весьма соблазнительные условия; в
результате великое множество независимых дельцов становились его людьми,
потому что никогда не смогли бы добиться самостоятельно того, что получали
из его рук. У них просто не было нужных связей. А Папа олицетворял и это
понятие.
Главный девиз Будайина - "бизнес есть бизнес". То, что вредило
интересам независимых дельцов, в конечном итоге ударяло и по
Фридландер-Бею. Будайин хорошее место, добычи хватает каждому, но все
могло обернуться иначе, принадлежи Папа к ненасытному типу людей, ревнивых
к чужой удаче. Однажды он признался мне, что когда-то испытывал подобную
ревность, но, прожив сто пятьдесят (или сто шестьдесят) лет, обнаружил,
что больше не способен ощущать радость обладания. Наверное, это самое
грустное признание, которое мне когда-либо приходилось слышать.