"Марк Семенович Ефетов. Валдайские колокольцы" - читать интересную книгу автора

сказать: поминай как звали.

7

Мы вышли на улицу. Тихо плавал в недвижном воздухе легкий снежок. Под
ногами поскрипывало. Яков Павлович молчал, но чувствовалось, что его волнует
разговор с Уваровым.
Мы спускаемся с горы, выходим на прямую улицу, и вдруг Федотов говорит,
как бы ни к кому не обращаясь:
- Нехорошо.
Потом останавливается под фонарем, поворачивает ко мне лицо и вздыхает:
- Эх, Уваров, Уваров!
- Корову загубил? - спрашиваю я.
- Корова - коровой. Тут медведь виноват. А человек - это главное.
Он помолчал.
Я еще не мог понять Федотова.
- Судьба человека решается, - сказал Яков Павлович, - а Уваров о себе
думает, о своем удобстве, о своих интересах. А, что говорить! Вон видишь,
окно светится... - Он протянул руку к освещенному окну. - Живет там наша
библиотекарша, Кира Матвеевна. Мужа на войне убили. Одна. Пошла она в
детдом, к этому Андрею Ивановичу Уварову, попросить, не дадут ли ей там
ребенка на воспитание. Все жизнь будет полнее. Пришла, а у них час отдыха -
спят детишки. Повели Киру Матвеевну в спальни. Она поглядела - все во сне
вроде бы одинаковые. Глаза закрыты, щеки красные. В общем, ни один из ребят
ей не приглянулся, за сердце не задел. Собралась уходить, а Уваров ее чай
пить пригласил. И тут же за столом девчушка лет семи чашки полощет,
хозяйничает, одним словом. Когда ходит, над столом только темный чуб торчит,
бантиком завязанный... Ну, пошли, дорогой я тебе все расскажу... Я ее видел,
Галочку эту. Ну Галка и есть. Глазки черные, и, видно, добрая девчушка,
ласковая. Когда чай попили и Галя эта пошла к своим книжкам-картинкам, Кира
Матвеевна и говорит: "Вот эта девчушка мне по душе пришлась". А Уваров сразу
как отрезал: "Нет, у нее отец есть. Нельзя". Библиотекарша наша, уходя,
присела рядом с Галей, несколько минут книжку с ней почитала, о картинках
поговорила. Потом девчушка эта ее до двери проводила. И все. А вот запала
она в сердце Кире Матвеевне. Днем и ночью Галочку эту вспоминает, скучает,
как по дочке все равно. И узнала, что неверно сказал ей Уваров. Нет у
девчушки ни отца, ни матери. Было одно предположение о ее родителях,
посылали запрос - не оправдалось. Кира Матвеевна снова к Уварову. А он новый
довод выставил: "Возьму девочку к себе. Я тоже имею право, как каждый
гражданин, взять на воспитание. Что с того, что я директор".
Тут и возразить нельзя. Вот и пришла ко мне вчера Кира Матвеевна.
Плакать не плакала, а чувствую я - вся она исстрадалась. Человек она
золотой - спокойная, работящая, людей любит, и все вокруг ей тем же платят.
Пришла, рассказала, как было дело. И ни о чем не просит.
Вечером, после работы, пошел я в детдом. Сели мы с Андреем Ивановичем
пить чай. "А где, спрашиваю, Галя? Слышал я про нее". Он говорит: "Она
сегодня в группе. С девочками. У меня сейчас годовой отчет, так мне не то
что Галей - собой заняться времени нет, третий день не брился". Выпили мы с
Уваровым по три чашки, поговорили о том о сем, и я понимать стал. Может, он
и привык к Гале, но привычка - это еще не любовь. В общем, к Гале у него не