"Марк Симович Ефетов. Письмо на панцире" - читать интересную книгу автора

Морскую, Янтарную, Хрустальную, Алмазную, Озерную, Речную, Полевую, Лесную,
Лазурную и Кипарисовую...
Рождение Артека относится к середине двадцатых годов. Это было вскоре
после освобождения Крыма от белогвардейцев. В то время в нашей стране царили
разруха, голод, тиф. Особенно тяжко было детям. Беспризорные ютились по
чердакам, грелись у котлов, в которых варился асфальт, ходили в отрепьях.
У молодого в те годы Советского государства была уйма неотложных дел.
Надо было бороться с врагами, которые вредили на каждом шагу -
поджигали, взрывали, стреляли из-за угла.
Борьба с врагами - контрреволюционерами и бандитами - была делом номер
один. И это дело Ленин поручил Дзержинскому.
Борьба с беспризорностью, борьба за здоровье, за жизнь и счастье детей
тоже была делом номер один. Это дело Ленин поручил Дзержинскому. В бывших
царских, княжеских и барских дворцах и особняках были оборудованы госпитали
для красногвардейцев, раненных в гражданскую войну. Дома богачей превратили
в санатории и колонии для беспризорных детей.
Вот в те двадцатые годы в Гурзуф приехал заместитель наркома
здравоохранения Зиновий Петрович Соловьев. Это был большелобый, улыбчивый
человек. О таких говорят: человек с открытым лицом и открытой душой. Он-то и
был одним из тех, кто решил создать детский оздоровительный лагерь. Прежде
всего Соловьев собрал сведения о том, сколько детей у нас продолжают болеть
после голода, после тифа, после беспризорничества. Так родилась мечта
построить лагерь в каком-нибудь самом лучшем месте нашей страны. Несколько
дней ходил Зиновий Петрович по Крымскому побережью, пока не увидел красивый
маленький залив напротив скал Адалары. Тут было особенно тихо: с востока
залив прикрывала величественная гора Аю-Даг, а с других сторон бирюзовая
чаша моря была защищена лесистыми хребтами гор и причудливыми скалами.
Был жаркий день. Соловьев несколько часов тому назад приехал из
Симферополя, где он поминутно вытирал со лба пот - там знойный ветер крутил
и мчал по улицам пылевые вихри. А здесь, в местечке Артек, всего в
нескольких десятках километров от Симферополя, жара смягчалась морским
бризом. После горного перевала у прибрежной полосы, где ультрамариновое море
вклинилось в густо-зеленые берега, дышалось легко.
Это было более полувека тому назад.
Забегая вперед, скажем, что когда Вита узнала прошлое Артека, ей очень
захотелось, чтобы Зиновий Петрович Соловьев оказался дедушкой бесстрашного
матроса Соловьева.
...Вита не умела безразлично относиться к людям. Либо она любила
человека, либо не любила. Нелюбимых у нее было меньше. И если случалось ей
встретиться с таким человеком - соседом по дому, продавцом в булочной или с
учителем (был один такой, нелюбимый Витой), это было для нее мучительно.
А каждая встреча, даже самая незначительная, с хорошим человеком
доставляла ей радость.
Она знала, что Зиновия Петровича Соловьева никогда не увидит. Но верила
в то, что она встретит бесстрашного матроса, и совсем не из камня, а живого,
с тети же глазами, которые не могли погасить фашисты, с той же смелостью, с
той добротой к хорошим людям и ненавистью к плохим.
От встречи с хорошим человеком она чувствовала, что становится лучше: с
добрым - добрее, с храбрым - смелее, с умным - умнее.