"Илья Зверев. Чрезвычайные обстоятельства (Повесть) " - читать интересную книгу автора

проволокой на необъятном животе, со слипшимися от пота седыми волосами,
торчавшими из-под каски.
- Потерпи, девочка! - сказал он, поглаживая черной рукой ее
безжизненную руку. - Мы к нему первому пробиваемся. Еще немножко потерпи...
Я знаю - он жив!

***

Ни Драгунский, никто другой на свете не знал: жив ли Кротов, что с ним?
А Кротов был жив.
Кинувшись догонять Коваленко, он попал под песчаный град и, отступив,
понял, что остался один. Глядя на внезапно выросшую перед ним стену, он
готов был кричать от отчаяния. Но голос пропал. И только в голове неумолчно
стучало: один, один...
Так он просидел очень долго. Заныли ноги в мокрых портянках, нос
заложило.
Тяжело, будто во сне, Кротов думал о близнецах: как там они без него
будут - наверно, и не вспомнят, подросши. Думал о Лене. Как ей, бедной,
досталось с ним: то маялись без квартиры по общежитиям, то малыши болели, а
теперь только начали жить как следует - так вот беда!
И он-то сам... Разве время ему погибать - двадцати четырех лет,
только-только нашедшему дорогу... Еще ничего он толком не успел сделать ни
себе, ни людям. И следа никакого на земле не оставил...
Пойдет плывун - и словно бы никогда не было на свете такого человека,
Петра Кротова...
Эта мысль потрясла Кротова.
Ему вдруг подумалось, что люди, откопавшие шестой штрек, никогда не
узнают, как он провел эти последние минуты... Нет, даже не это... Они
поймут, узнают, что он струсил. Ведь он струсил, струсил, раз сидит вот так,
сложа руки, и ждет смерти!..
Какая-то властная сила заставила его подняться на ноги и двинуться,
неведомо зачем, в глубь штрека.
Вспомнилась отцова поговорка, старая солдатская поговорка: "Кто
умирает, приняв пулю в спину, а кто - в грудь!"
Ну, так пусть будет пуля в грудь! Пусть знают, что он не был трусом,
шахтер Кротов!
Если бы у него был мел, надпись бы сделал, как в книжке: "Погибаю, но
не сдаюсь!"
Но мела нет, а углем на угле не напишешь... Да и что писать? Надо
сделать что-то, надо драться!
Под ногу подвернулась толстая лесина.
"Перемычка!" - мелькнуло в мозгу.
Да, конечно же, перемычка! Он построит ее, он - в силах. И леса ему
хватит - вон стойки лежат... И еще из рам повыбивать можно!
Торопливо, будто спеша наверстать упущенное, принялся Кротов выбивать
из крепежных рам лесины, подтаскивать их к завалу, складывать в штабель,
пригоняя одну к другой...
Это была тяжелейшая работа, но он не замечал ее тяжести; это была
разрядка после долгих часов отчаяния; надежда, радостная, как само спасение!