"Орхан Джемаль. Война Хроника пяти дней " - читать интересную книгу автора

смотрел на меня с невероятно удивленным лицом

- На, поешь. Тебе сколько лет?
- Спасибо, мне 19. Вы правда из Тбилиси приехали?
- Не за что, да, из Тбилиси.

Я отвернулся и отошел, ожидая очередной поток проклятий в адрес Грузии
и грузинского правительства к которым я уже привык за два дня. "Стой,
подожди, сгущенку возьми, поешь" сказал парень протягивая мне банку.

Через пару часов колонна все-таки пришла, американцу вкололи какой-то
наркотик, его боль становилось уже невыносимой и врачи боялись что он
быстрее умрет от болевого шока чем от гангрены. Машины скорой помощи везли
нас на север, через разрушенный Цхинвали. Вся трасса по дороге во
Владикавказ была заставлена русской техникой и солдатами. Я понял что война
уже кончилась, но я не знал что всего через несколько часов эти танки
перейдут административную границу Южной Осетии и оккупируют 30% Грузии.

По дороге, около села Джавы, нашу скорую остановили. "Они тут" услышал
я чей-то голос. Дверь открылась, в машину заглянул президент сепаратистской
территории Кокойты.

- Ну что американские журналисты, сняли блицкриг грузинской армии?
Теперь лечитесь!

Я долго вспоминал где-же я видел выражение глаз которое было у Кокойты
тогда, потом вспомнил - точно также на нас смотрел тот парень с пулеметом,
чьи пули пробили сердца Саши и Гиги.

Ночью мы были уже во Владикавказе.

Третий день войны. Штаб миротворцев.
Осетинская оборона была практически сломлена в первый же день войны. На
пути танковых колон стояло от силы полторы сотни ополченцев. Из вооружения у
них имелись лишь гранатометы с устаревшими одинарными выстрелами. А
российский миротворческий батальон был заперт в своих казармах в пригороде
Цхинвали. Местные называли этот район "Шанхаем".
С миротворческим штабом, расположенным в центре города, у батальона
связи не было. Что там происходит, в штабе толком и не знали. По казармам
батальона в это время в упор работали грузинские танки. Миротворцы сидели в
заведенных БМП, но команды открыть ответный огонь из Москвы не поступало. Да
и не могло поступить: ночью узел связи был разбомблен. Экипажи горели в
своих бронемашинах, не сделав ни одного ответного выстрела. Остальные бойцы
укрылись от артобстрела в подвалах казарм. Любые попытки выбраться оттуда
пресекались плотным снайперским огнем.
Двумя днями позже, командующий миротворцами генерал Кулахметов дал
официальную цифру потерь: восемнадцать человек убитых и полторы сотни
раненных. Слыша это, подчиненные ему офицеры опускали глаза:
- У нас погибло намного больше.
Неофициальные цифры назывались разные, от ста до двухсот человек.