"Феликс Дымов "Слышу! Иду!"" - читать интересную книгу автора

Герка Моричев отступил на шаг, оглядел пустой холл:
- Послушай, тут только что были трое. Чего им надо было, не знаешь?
- Стариковские причуды. - Девушка пожала плечами. - Ушли и ушли, не
жалко.
...В аудиторию Лариса пробралась обманом. Сделать это было нелегко: к
третьему туру допустили всего двадцать пять человек. По счастью, публику в
амфитеатре не пересчитывали.
Выпростав из-под красного сукна львиные лапы, на подмостках наискось к
зрителям стоял стол комиссии. Пожалуй, и решения тут принимал лично он,
стол, только высказываться, по лени, позволял сидящим за ним людям, и то не
вслух, а письменно, в листах протокола. Люди сидели напыщенно, безмолвно.
Один Перегуда безудержно хохотал, хватался за сердце, довольно крякал. А
то, с грохотом отшвырнув стул, подбегал к экзаменующемуся и подыгрывал
самым непредсказуемым образом. Рыжему угловатому подростку, с блеском
читавшему басни Крылова, велел обштопать его в пинг-понг (он так и
выразился: "обштопать"). От девушки, представлявшей в лицах первый бал
Наташи Ростовой, потребовал прокрутить мясо на воображаемой мясорубке и
кричал издевательским тоном: "Не верю! Не верю! Вы когда-нибудь, извиняюсь,
видели, на чем котлеты растут?!"
Лариса мало что усваивала из происходящего внизу. Она легко впала в
транс, имя которому вдохновение и из которого обычно выкарабкивалась с
новыми стихами. Но очнулась сразу, едва услыхала знакомые строчки. Впрочем,
лучше б ей не выкарабкиваться. Потому что ее новый знакомый на подмостках
был беспомощен, как... перевернутая на спину черепаха. Он боролся с
текстом, с робостью, с непослушными руками, с севшим голосом. Он проглотил
половину вступления, а клятву скомороха заглушил нелепой чечеткой. Он
шмыгал носом на протяжении всего трюка дворников, а лукавую сценку
"Искушение отшельника" тянул нудней и гнусавей постного англиканского
пастора. В общем, "душераздирающее зрелище!", как сказал бы ослик Иа-Иа.
Полный провал. От отчаяния, лишь бы ничего не видеть, Лариса Бакулева
закрыла лицо руками. Мешали очки, и она сняла их...
В этот момент, блуждая взглядом по аудитории, Герка снова наткнулся на
Ларкины глаза. Одновременно щекой ощутил, как откинувшись на стуле, в
недоумении протирает платком порозовевшую бритую голову Зенон Перегуда...
"Да что это со мной? - ударила тяжелая мысль. - Это же каюк для
автора! Финиш!"
Моричев подумал не о себе - о ней. Девчонке же но выбраться из позора,
в который он ее нечаянно вверг. Что-то ему уже снилось сегодня... Какая-то
сонная пещера, надо во что бы то ни стало рассмешить хорошего человека
Арьку Дибреццио, иначе он погибнет... Герка же смог тогда, смог однажды, во
сне. Так неужто спасует наяву?
Знаменитая в прошлом и почти забытая старушка-актриса, безошибочно
просыпающаяся при выходе каждого нового абитуриента, наклонилась к уху
декана и громко зашептала:
- Послушай, душечка Зенон, кто его допустил до третьего тура? Нулевой
же уровень! Ни вкуса, ни артистизма. Другие тоже читают неважно, но хоть
хорошие и знакомые вещи... А это...
- Целиком согласен: теряюсь в догадках. Я просматривал его раньше, на
предварительном. Сырой мальчик, конечно, но какие задатки! Поверьте, я не
случайный человек на сцене: он стал бы моей надеждой, моим открытием. И вот