"Феликс Яковлевич Дымов. Букля" - читать интересную книгу автора

Безбожно высвеченные локаторами, плененные формулами баллистики, кладовые
смерти метались вокруг Земли, выискивая, в какую щель забиться. Но букля
настигала их даже в другом полушарии, сквозь толщу земного шара. Еще, еще
немного. Самую малость. Лишь бы те там не всполошились.
Когда остался последний лоскутник, Леон позволил себе расслабиться: пусть
девочка сама поставит завершающий штрих. Свое название двухмегатонная
лавирующая бомба получила за то, что должна накрывать территорию
противника не сплошняком, а выборочно, лоскутьями. Предвидеть зоны
поражения практически невозможно. Защититься - тем более. Нет шансов и у
"чистых" участков, блокированных бесчисленными пятнами радиации...
Тэй накрыла лоскутник раз, другой. Мимо. Притомилась, решил Леон. И все
еще не обеспокоился. После третьего промаха он лениво высветил полетную
кривую, и победный хмель мгновенно соскочил с него: кривая клевала малые
высоты и расплывалась объемным ломаным пунктиром. Кто-то взял на себя
управление, превратил пассивную траекторию лоскутника в активную!
Еще долю секунды Леон мучительно соображал, отчего не срабатывает следящий
лазер. Лоскутник нанизан на луч, как шашлык на шампур. Выходит, снялся.
Выходит, против смертельного витка только они двое. Даже, пожалуй, он
один, Тэй не в счет, не юным девам тягаться с маньяками. Леону
представился прущий на окоп танк, и он, солдат мира, обязан выстоять.
Впрочем, сравнение неудачно. Ему лично ничто не угрожает. Зато под угрозой
жизнь тысяч ни в чем не повинных людей.
- Постой, девочка, это уже мужская работа.
Леон включил прямое изображение, наложил координатную сетку, сделал на
пробу несколько засечек. Ни одна не совпала с прогнозом. Лоскутник
пикировал, локаторы явно запаздывали. Конус, охвативший веер возможных
траекторий, упирался в Сибирь. А это значит, жди ответного удара. Потом
удар на удар. И финиш. Один для всех.
Леон попытался представить себе глаза того, за чужим пультом. Зло
прищуренные. Или белые, невменяемые, с неподвижными, расширенными
зрачками. О чем печется он, готовясь перевести лоскутник в стригущий полет
и кассету за кассетой выстреливать над местностью кувыркающиеся заряды?
Веер траекторий жадно лизал непредставимо далекую Сибирь, где даже летом
южанину неуютно и зябко.
Леон Эстебаньо Пассос, слабый человек человечества, пригнулся, приник к
смотровой щели, в которую для него превратился экран. Руки сжали
воображаемые гашетки. Когда-то летчики вот так же вот шли на таран. Опять
неуместное сравнение. Паникуешь, мальчик, тебе же ничто не угрожает, на
месте храбрых летчиков ты не окажешься. Но и на своем у тебя
один-единственный шанс. Один залп.
Отсекая лоскутнику путь вниз, Леон без спешки подрезал веер траекторий
заградительной полосой. И высадил в длинном импульсе все, что у него было.
В глаза на миг полыхнула ослепляющая вспышка... И все исчезло.
А ведь и те бомбы должны были взрываться в небе мезозоя, подумалось Леону.
Бедные динозавры. Почему так потемнело? Он ощупью тронул вогнутую
поверхность экрана. Дьяболо! Не разберешь, работает или нет. А Тэй? Леон
испугался. Постой, как он сидел? Спиной к ней. Полностью заслонив собой
экран. Это хорошо...
- Тэй, девочка! - осторожно позвал Леон. - Не разберу: достал я его?
И почувствовал, как шею обхватили .тонкие руки, в глаза, в нос, в волосы