"Феликс Дымов. Хомо авиенс" - читать интересную книгу автора

ногами.
- Ну вот, видите? Значит, он больше вашего о программе болеет. Не доверяет
вам.
- Просто по-другому не умеет. А я считаю, если я помощник, то или не мешай
мне в моих вопросах, полную власть предоставь, или выгоняй к чертовой
матери! Кстати, больше пользы будет.
Свидерский удовлетворенно и едва заметно хмыкнул. Закипает юноша. Не
ляпнул бы чего с досады, да вряд ли: кое-что все-таки сумели ему внушить.
Огрызается, не без того, ну да если чуток и погорячится, то пусть там, в
будущем, знают, с какой публикой работать приходится!
Юрий Петрович деликатно кашлянул в кулачок и со всей мягкостью заметил:
- Ваш начальник до восьми, до девяти вечера здесь сидит!
- Лишнее доказательство моей правоты. Можно и на раскладушке в цехе
ночевать, а дело с места не сдвинется.
"Ах, язва, на меня намекает! Все знают, что я раньше десяти с завода не
ухожу".
Свидерский покосился на Арта. Мотает на диск слова и выражение лиц, а
потом где-нибудь исторические хроники расклеит. Ткни сейчас пальцем -
мокрого места не останется. Окунуть шмакодявку в мраморную чернильницу,
придавить железной крышкой - и никто никогда не вспомнит о
горе-исследователе... Ростки ему понадобились! Да тут их сроду ни в ком не
было! Крутимся изо всех сил, дальше носа заглянуть некогда. Не до будущего
- с настоящим бы как-нибудь справиться...
Юрий Петрович начинал злиться, а это пагубно для репутации выдержанного,
безукоризненно вежливого руководителя. Не стоит из-за пустяков подрывать
свой авторитет перед потомками. Он смял сигарету, швырнул в урну и почти
подавил раздражение.
- Вам, Эльдар Антонович, как плохому танцору, всегда шнурки ботинок
мешают...
- Я полагаю, Юрий Петрович, мозги мне вправлять можно и в рабочее время. А
если вас интересует истина, то я уже докладывал: цех не виноват, мы
неделями прикатываем, драим пастой, а сборщики раз нагрузят - на винте
такие надиры, хоть целиком его выбрасывай. Мы четырежды переделывали.
Сколько можно?
Бармин впервые посмотрел в глаза главному инженеру, и Свидерский ясно
прочел в этом осуждающем взоре: "Тратим время попусту, играем в никому не
нужные игры, совещаемся, делаем вид, будто так и надо. И как ты по инерции
занимаешь здесь кресло, ничегошеньки не знача, так и мы все по твоей
милости абсолютно ни к чему. Заявить вслух ни у кого не хватает смелости,
за места свои дрожим. И выйдем отсюда как и пришли: не нацеленные, а
пустые и оскорбленные..."
Свидерский внутренне поежился от этого невысказанного монолога и
поторопился перевести разговор в другое русло:
- Может, станок виноват?
- Проверка на точность отклонений не выявила! - опередил ответ Бармина
механик, тренированным жестом выхватывая из папки бумажку и потрясая ею
перед собой.
Бармин опять поднял голову и ухмыльнулся, потому что знал цену таким вот
актам, сам не раз их организовывал. Но в данном случае не в точности дело.
И не в том даже, что винт и гайку к нему делают на разных станках, хотя