"Феликс Дымов. Авария" - читать интересную книгу автора

Арсен на уловку не поддался. Внимательно всмотрелся в проект,
вопросительно постучал ногтем по двойным серым линиям бетонных меж.
Экономическое обоснование преимуществ винтовой кавалерии выглядело на
редкость изящно и убедительно. В свете предстоящих удобств не пугали и
межи на посевных землях. Впрочем, другого ожидать не приходилось:
бухгалтер у Громова мужик дотошный, считать умеет, зря на ветер средств не
выбросит. Одна его фамилия Хапугин наводит страх на прожектеров. Поэтому
проект Громова был, что называется, чистенький, выгодный и перспективный.
Не найдя особых выпадов против природы, Арсен размашисто подписался в
верхнем правом углу...
Письмо Дроботова ставило все с ног на голову, рождало смутное
беспокойство. Настораживали даже не наивные аргументы, а
фальшиво-агрессивный тон. Арсен подумал-подумал. И махнул в колхоз. Чуть
ли не впервые он ехал не расследовать жалобу, а убеждать жалобщика в
правильности собственного решения. "Если, конечно, оно правильно", -
выскочила исподтишка ехидная мысль.
За Оредежем сушилось присобранное в копешки сено. Тот берег был высок и
обрывист, в слоистых узорах багровых глин, с темными провалами пещер,
уходящими под воду. А здесь жили осина, коза, крохотный жучишко
неопределенного от изумрудных переливов цвета раскачивался на тоненькой
былинке. В общем, ненаблюдаемая из окна кабинета природа!
Арсен подогнул руку и тихонько повалился на бок. У самых глаз раскинула
круглые, с зубчиками, листья пастушья манжетка. На Украине ее называют
калачиком. В детстве они дожидались, когда зеленые колокольчики отцветут,
и поедали безвкусные лепешечки. Чем только в те годы ни набивали рты! И не
от голода, упаси боже! От слитности с природой. Жевали цветы акации.
Сосали головки молоденького клевера - кашку. Скусывали прямо с вишневых
стволов потеки солнечно-золотистого клея. Ели даже дудки молочая, если
долго крутить их между ладонями и приговаривать;
Молочай, молочай! На меня ты не серчай! Горький вкус-корням! Сладкий сок -
друзьям!
Арсен пощекотал губы узким мохнато-бархатистым листком, растер его между
пальцами, побил ими друг о дружку - склеятся или нет? И поднял глаза.
Солнце с гребня на гребень скакало по волнам Оредежа, растекалось поперек
течения, тонуло под мостом... Осина изнемогала от зноя или страха. Коза,
не заинтересовавшись его личностью, отвернулась и обметала горизонт
грязно-белым хвостом.
И на все это с казематной беспощадностью ляжет непробиваемая для жизни
бетонная броня!
Загипнотизированный ожиданием чего-то нового, еще более непривычного,
Арсен без сопротивления перекатился на спину, встретил немигающий,
мраморно-слепой зрачок огромного неба. Осиновая крона просеивала солнце.
Тени листьев, выпукло-объемные против света, сбегались и в падении
склевывали теплые золотые пятнышки, тут же просыпали их бархатными лучами.
Лопатки - из-под земли, сквозь рубашку - тоже жег чей-то мудрый и
загадочный взгляд. Тягучий ветер отогнул ветку. В лицо обрушился
ослепляющий веер зноя, пробился искрами под сомкнутые веки, слился в
черный круг, окаймленный переменчивыми радужными полосами, круг разделился
на два - по одному на каждый зажмуренный глаз - и поплыл-закачался парой
медленных черных солнц. Тяжелый шепот отделился от земли...