"Станислав Дыгат. Диснейленд " - читать интересную книгу автора

пойти со мной хлебнуть в туалетную комнату. Я хотел его шокировать, заставив
усомниться в воспитательном значении спорта. Но мне жаль было огорчать
Дороту. А кроме того, моя фляга уже пуста. Поэтому я только улыбнулся с
притворной скромностью.
- Леон-то, как танцует, а? - сказала Дорота.
Я поморщился.
- Да, недурно. Но я ни в чем не люблю крайности.
- Что это за кадр он подцепил?
- Дорота, боже мой, где ты набралась таких словечек?
- От вас и набралась, а что особенного?
Представитель комитета несколько смущенно улыбнулся.
- Пойдемте с нами в буфет, - предложил он, - "чего-нибудь выпьем.
- Благодарю. Но я уже обещал Ксенжакам посидеть с ними за столиком.
- Знаю, знаю. - Дорота погрозила мне пальцем. - Ты хочешь закадрить
Хелену. Не удивительно. Она самая стоящая бабенка в этом зале!
Последнюю фразу она ввернула с умыслом, чтобы слегка порисоваться.
Дороте казалось, что это импонирует ее спутнику. Тот действительно взирал на
нее с восхищением. Не знаю уж благодаря ее словам или же вопреки им.
Я направился к столику Ксенжаков. Я действительно решил потанцевать с
Хеленой. Но на полпути отказался от этой мысли. Мне не хотелось появляться
на паркете рядом с Леоном.
Агнешка с Леоном танцевали все танцы подряд. В перерывах пили вино у
буфетной стойки. Она делала вид, что пьет. И ни разу не взглянула на меня.
Она не искала меня взглядом, чтобы выяснить, что со мной, словно забыв о
моем существовании. Я слонялся без дела. Выпил две рюмки вина и почувствовал
себя неважно. В пять часов утра я решил уйти. Я подумал, что, может быть, в
гардеробной, у входа, будет стоять Йовита в наряде султанши. Но застал там
лишь совершенно пьяного толстого лысого типа, который на балу в Академии
художеств наигрывал цыганские мелодии. Он декламировал "Оду к молодости".*
Когда он доходил до слов: "И я над мертвым взлечу мирозданьем", то не мог
вспомнить продолжения, топал от злости ногами и начинал заново. Интересно,
каким образом он проникал всюду?
______________
* Известное стихотворение Адама Мицкевича (1798-1855).

Было морозно. Падал редкий снег. Месяц светил сквозь тонкий слой
облаков, как лампа в окне с задернутой занавеской. По Блоням ехала
извозчичья пролетка. Вавель за туманной дымкой и снежной пеленой напоминал
театральную декорацию. Я поднял воротник пальто и побрел по направлению к
Плантам. Я думал о необходимости кардинально изменить свою жизнь. Бросить
все, что было до этого, и посвятить себя работе на благо других. Уйти в
монастырь? Подать заявление в партию? Во всяком случае, исключить из своей
жизни женщин. Под ногами поскрипывал снег. Доносились веселые голоса
приглашенных, расходящихся после танцев из клуба. Кто-то догонял меня.
- Родриго, - неожиданно услышал я, - как же ты посмел бросить свою
девушку?
Я остановился как вкопанный. Потом стремительно повернулся. Передо мною
стояла Агнешка. Она улыбалась, как расшалившийся ребенок, который знает, что
провинился, но что будет прощен. Ее щеки разрумянились от мороза, она была в
короткой шубке и меховой шапочке. Только теперь я заметил, что у нее чуть