"Владимир Яковлевич Дягилев. Доктор Голубев " - читать интересную книгу авторапроизводство. - Он энергично смывал мыло, и клочья пены отлетали на пол. - В
медицине, дорогой товарищ, испытывать не всегда есть время, тем более - исправлять. Привезли "острый живот" - вот и решай, что делать; причем самолет можно разобрать, заглянуть внутрь без опасений. А у нас черта с два, не так-то это просто. - Он подошел к белому эмалированному тазику, наполненному какой-то жидкостью, и снова принялся энергично намывать руки. - Самолет все переносит, не жалуется, и температура у него не поднимается. А конструктор - вот это другое дело. Бывает, конечно, что и мы "даем козла". Не знаем, что у больного, и делаем так называемую пробную лапаротомию - вскрываем живот и смотрим. Николай Николаевич придвинулся ко второму тазику, взял щеточку и начал тереть ею порозовевшие руки. "Как ему не надоест? Как у него кожа терпит? - И вдруг Бойцов подумал, что эти руки будут оперировать Сухачева, прикасаться к его сердцу. - Тогда мойте их чище, не жалейте!" - Всякое бывает, - продолжал Николай Николаевич дребезжащим, хрипловатым баритоном. - Иногда вскроешь живот и ничего не найдешь. А то найдешь такой рачище, что его и оперировать нельзя. Вздохнешь и зашьешь. - Не меняя интонации, он выпрямился, позвал: - Мария Игнатьевна! Вошла операционная сестра. Бойцов в первый момент не узнал ее. Она была в длинном халате и поэтому казалась выше своего роста, на голове косынка, на лице до самой переносицы марлевая маска, на ногах белые чулки. "Как запечатанная", - подумал Бойцов, поддаваясь чувству уважения ко всему, что делали хирурги. Мария Игнатьевна подошла к столику в углу, открыла круглую коробку и марлевую салфетку. Николай Николаевич вытирал руки длинными, необычными, плавными движениями - от кистей к [585] локтю. Сестра протянула ему стерильный халат. Николай Николаевич развернул его на весу, надел, но не завязал, а, повернувшись спиной к сестре, поднял пояс так, чтобы концы висели, и подошедшая санитарка, не задевая его халата, подхватила эти концы и завязала сзади. "Асептика и антисептика", - вспомнил Бойцов. Николай Николаевич надел маску, поправил ее перед зеркалом. - Одевайтесь, - официальным тоном сказал он Бойцову, давая понять, что разговор окончен, высоко поднял голову и, неся перед собой руки, неторопливо, широко шагая, вошел в раскрытую для него дверь операционной. В большой и светлой операционной было много свободного места, воздуха и мало предметов: всего несколько столов и под ними эмалированные тазики. Сухачев лежал на столе. Над ним склонились доктора. Они были все одинаковые - в белых халатах, шапочках и масках. Приглядевшись, Бойцов стал узнавать врачей. Спиной к нему стояли майор Дин-Мамедов, подполковник Гремидов; за ними, вполоборота к Бойцову, - высокий, прямой, с белыми лохматыми бровями Песков; по другую сторону стола - Голубев, Николай Николаевич, второй хирург. А это кто? Бойцов увидел из-под халата широкие красные лампасы. Начальник госпиталя. И он здесь. Сухачев застонал: - Так... тяжело... так... плохо... - Поднимите выше подголовник, - распорядился Николай Николаевич. - Потерпите, потерпите. Это недолго. |
|
|