"Владимир Яковлевич Дягилев. Доктор Голубев " - читать интересную книгу автора

- А в валенках идти можно?
- Все куплю, все можно, все хорошо, - сказал Голубев, прижимая девочек
к себе и кружась с ними по комнате.
И тут он услышал, как у девочек стучат сердечки - быстро и радостно, и
сразу вспомнил про Сухачева, про его сердце.
"Утро вечера мудренее", - сказал вчера Песков. Сейчас утро, и надо
что-то решать.
Голубев посадил девочек в свою кровать и начал одеваться.
- Ты уже уходишь? - спросила Наташа, увидев его одетым.
- Да, нужно скорее в госпиталь.
- А завтрак?
- Я не хочу. Заверни мне что-нибудь с собой.
- А я блины завела.
- Не обижайся. Хочешь, завтра в театр пойдем?.. Нет, нет, не возражай.
Конечно, идем.
Голубев обнял жену и вышел из комнаты.

13

По палате кто-то прошел, громко шлепая туфлями. Кольцов проснулся.
Сомнения быть не могло: так шлепают столько "ни шагу назад".
"Ни шагу назад" - больные называли туфли без задников. В таких туфлях
действительно нельзя было сделать назад ни одного шага: туфли немедленно
оставались на полу.
"Ни шагу назад" в сто седьмой гвардейской носил Хохлов.
Кольцов удивленно покосился на кровать своего соседа. Постель была
пуста. Хохлов, всегда любивший поспать, в это утро поднялся раньше всех.
Кольцов оделся, заправил койку и, укладывая подушки, обратил внимание
на то, что наволочки сегодня очень белы. Да и в палате необыкновенно светло.
Кольцов подошел к окну. Чистый первый снег лежал на ветвях, на
скамейках в госпитальном саду, на кабине дежурного "ЗИСа". На скульптуре
бойца, стоявшей у фонтана, была надета снежная шапка. Дорогу пересекали
черные полосы - следы колес: кто-то приехал в офицерский корпус. Через сад
несли завтрак. Ни свет ни заря на дворе появился ранний лыжник - парнишка
лет восьми. На стене склада белое пятно: кто-то запустил снежком. На крыше
соседнего корпуса снег, и дальше, куда ни посмотри, всюду снег. А между тем
в саду из-под снега выглядывает зеленая трава, высокие могучие тополя еще в
зеленой [541] листве, деревья помоложе, пониже сохранили багровые листья.
Кольцов постоял, полюбовался на белый пушистый снег и вышел в коридор.
Здесь было пусто. Сестры сидели за своими столиками, записывая утреннюю
температуру. Из столовой доносился стук тарелок, перезвон ложек.
Хохлова нигде не было.
Пришла методистка по лечебной физкультуре - стройная, загорелая девушка
с секундомером в руке. Будто по условному знаку, сестры встали из-за своих
столиков, прошли в палаты, объявили подъем. И сразу все ожило, зашумело,
зашевелилось. Из палат донеслись голоса, смех... Только в сто седьмой
гвардейской было тихо. Больные поднимались и молча выходили в коридор на
утреннюю гимнастику.
Заиграл баян. Веселый, бодрящий "Марш летчиков" разлетелся по
отделению.